Китайская военная стратегия

Вся проповедь Конфуция проникнута верой в неодолимую силу нравственного убеждения и нравственного поступка. По Конфуцию, добродетельный человек способен одной лишь силой – хочется сказать, обаянием – своей добродетели привлекать к себе помощников и последователей (не таков ли был и сам Учитель Кун – человек без чинов и званий, воспитавший множество учеников?). Простая и вечная истина: только тот, кто строг к себе, имеет право быть требовательным к другим. И наоборот: даже самый могущественный и грозный повелитель, если он распущен и лжив, не будет иметь власти над своими подданными.

Итак, смысл жизни, согласно заветам Конфуция, состоит в раскрытии нравственных основ человеческой природы, и это занятие дает человеку не только моральное удовлетворение и даже чистую, безмятежную радость, перед которой меркнут все удовольствия суетной души, но также авторитет и в конце концов – власть над миром. Эта власть, впрочем, осуществляется ненасильственным путем и возможна лишь там, где в отношениях между людьми царят доверие и честность. Еще одна простая истина, открытая Конфуцием: тот, кто хочет снискать расположение людей, не должен применять к ним насилие. Таков конфуцианский муж – человек, облеченный абсолютной властью, которой он обладает не по праву силы или даже рождения, а вследствие признательности и даже любви окружающих. Он никому не угождает, но каждое его действие есть со-действие другим. Даже находясь один в доме, он «держится так, словно принимает у себя почетного гостя». Ему также полагалось принимать на себя вину за ошибки своих домочадцев и таким образом заставлять их раскаиваться в своих дурных поступках.

Нетрудно догадаться теперь, что и в вопросах войны конфуцианцы были прежде всего моралистами. Войну они не любили по той простой причине, что считали любой конфликт и даже всякое проявление грубости варварством и просто глупостью. Недаром, когда правитель одного из царств предложил Конфуцию взять на себя командование войском, тот вежливо отказался, сославшись на то, что он «немного знает ритуалы, но несведущ в военном деле». Худой мир лучше доброй ссоры, убеждение всегда лучше драки – вот неизменные постулаты Конфуциева учения, которые в том или ином виде признаны и приняты всеми цивилизациями. Вот и древние греки ценили политическое искусство – риторику – гораздо выше собственно военной стратегии и даже полагали, что падение Фив было следствием чрезмерного увлечения его жителей военными хитростями в ущерб добродетелям политики.

Конечно, ни сам Конфуций, ни его последователи не отрицали войн – в конце концов их кумир, основатель чжоуского царства У-ван сам выступил в поход, чтобы покарать «неправедного» правителя Шан. Однако всякое принуждение и насилие, согласно конфуцианскому учению, может быть оправдано только тогда, когда оно является возмездием или наказанием тому, кто сам отрекся от человечности в себе. Война, в глазах конфуцианцев, должна иметь нравственное оправдание. Известный конфуцианский философ древности Сюнь-цзы утверждал: «Человечный человек любит людей и, поскольку он любит людей, ему невыносимо видеть, как их обижают. Справедливый человек поступает праведно и поэтому ненавидит тех, кто поступает неправедно. Он берется за оружие для того, чтобы пресечь насилие». Ученый XIV в. Лю Инь суммировал отношение конфуцианцев к войне в следующих словах: «Нельзя сказать, чтобы конфуцианцы не рассуждали о войне, но они считают главным личное совершенствование, водворение согласия в семье, наведение порядка в государстве и умиротворение Поднебесной».

Конечно, вера конфуцианцев в неотразимую силу нравственного убеждения не слишком помогала в военном деле, а порой имела самые печальные последствия. Известен случай, когда полководец древнекитайского царства Чжао и большой поклонник конфуцианства Чэн Ю, будучи уверенным, что успех в войне приходит к тем, на чьей стороне справедливость, отказался применять тактические хитрости, предпочтя им лобовой удар, и… потерпел полное поражение. По мере того, как военные конфликты в древнем Китае принимали все более ожесточенный и тотальный характер, конфуцианским моралистам приходилось выдерживать все более жесткие нападки приверженцев «реальной политики», которые принимали в расчет только силу, хитрость и профессиональные знания, а нравственную проповедь последователей Конфуция считали излишним и даже вредным пустословием. Среди этих критиков конфуцианского взгляда на войны мы встречаем поклонников великих стратегов древности Сунь У и У Ци, утверждавших, что «война – это путь обмана». Что оставалось делать конфуцианцам? Твердо держаться максимы: «Честность – лучшая политика». И проявлять неистощимую изобретательность для доказательства того, что их стратегия достижения жизненного успеха посредством нравственного усилия могла бы в самом деле показаться не более чем прекраснодушной мечтой, если бы не была… такой практичной! Тем более в эпоху Борющихся Царств, когда основу войска уже составили пешие воины из простолюдинов, и успех военных кампаний во многом зависел от их готовности идти в бой и, если нужно, погибнуть за своих повелителей.