Дочь Сугавара-но Такасуэ - Сарасина никки. Одинокая луна в Сарасина

Буквально словосочетание «Сарасина никки» значит «дневник из Сарасина», где Сарасина — название местности в провинции Синано (в Синано, напомним, служил перед смертью муж героини). В тексте ни разу не встречается топоним Сарасина, но читателям это слово напоминало об известной легенде, передававшейся изустно и записанной во многих литературных памятниках (например, в «Ямато моногатари»). Речь в этой легенде шла о человеке из Сарасина который отвёл свою старую тётку (в некоторых вариантах — мать) умирать в горы — так поступали иногда в голодные годы со стариками. Однако, увидев ясную луну над горой Обасутэ (буквально это название значит «покинутая тётка», «покинутая старуха»), человек раскаялся и выразил свои чувства в стихотворении:

Стихотворение это, помещённое в антологии «Кокинвакасю», было хорошо известно Дочери Такасуэ, и именно оно пришло ей в голову, когда её, одинокую тётку, в безлунный вечер навестил племянник. Дочь Такасуэ сложила своё стихотворение, как бы споря со старой легендой:

Считается, что это стихотворение и дало название дневнику Дочери Такасуэ — «Сарасина никки». К тому же луна, с которой ассоциируется топоним Сарасина, постоянно упоминается в дневнике Дочери Такасуэ, да и обычай включать в названия литературных произведений топонимы издавна существовал в Японии. Неизвестно только, автор ли дал рукописи такое название или позднейшие читатели и переписчики, ведь автограф «Сарасина никки» до наших дней не дошёл.

История изучения текста «Сарасина никки» начинается с 30-х годов XIII в. На протяжении ста семидесяти лет, прошедших от создания дневника до этого времени, о «Сарасина никки» нет никаких упоминаний в письменных источниках. Видимо, всё это время дневник хранился в семье Сугавара, но кто читал его, и читал ли — неизвестно. К счастью, в XIII в. дневник попал в руки Фудзивара-но Тэйка (Садаиэ, 1162–1241), поэта, филолога, составителя нескольких поэтических антологий. Тэйка сделал копию дневника, сверил даты и генеалогии действующих лиц и, на основании своих разысканий, снабдил текст комментарием. Именно Тэйка атрибутировал авторство дневника Дочери Такасуэ, в колофоне его рукописи читаем

«Это дневник дочери правителя Хитати Сугавара-но Такасуэ. Передают, что создательница этого дневника написала также «Ёва-но Нэдзамэ», «Мицу-но Хамамацу», «Мидзукара куюру», «Аса-кура»».

Две последние из перечисленных повестей до наших дней не дошли, поэтому перевод их названий на русский язык затруднителен. Под именем «Ёва-но Нэдзамэ» имеется в виду сохранившаяся в неполном виде повесть «Ёру-но Нэдзамэ» («Пробуждение в полночь», XII в. ), которую многие исследователи в настоящее время считают переработкой более раннего и большего по объёму произведения, возможно, написанного Дочерью Такасуэ. «Мицу-но Хамамацу» — это повесть, более известная под названием «Хамамацу тюнагон моногатари» («Повесть о тюнагоне Хамамацу», вторая половина XI в.), большинство исследователей в последние десятилетия признают её автором Дочь Такасуэ, однако почва для сомнений всё ещё есть.

Вce существующие в настоящее время рукописи и ксилографы «Сарасина никки» восходят к единственному списку Фудзивара Тэйка, однако последний сделан не с оригинала. В колофоне рукописи Тэйка сказано: «В прошлом году в мои руки попала та книга, но я дал её одному человеку, и она была потеряна, а это — копия списка, который другие люди сделали с потеряной книги. Пока рукопись переходила из рук в руки и её копировали, накопилось множество ошибок. Сомнительные места я пометил киноварью и намерен, если отыщется подлинник, свериться с ним».

Список Фудзивара-но Тэйка не датирован, но поскольку он упомянр в «Записках при ясной луне» («Мэйгэцуки»), созданных Тэйка в 1230 г., очевидно, что рукопись относится к более раннему времени.

Рукопись «Сарасина никки», принадлежащая кисти Тэйка, сначала хранилась у его потомков, а затем попала в императорскую сокровищницу. За долгие годы нитки, которыми прошита была рукописная тетрадь, сгнили. Когда именно — неизвестно, но не позже XVI в., кто-то прошил тетрадь заново, нарушив при этом последовательность страниц по крайней мере в семи местах. Уже в таком, трудночитаемом виде, дневник многократно переписывался, а в XVII–XIX вв. издавался ксилографическим способом. Даже научные издания начала XX в. повторяли случайные ошибки брошюровщика, и комментаторы бились над разгадкой тёмных мест, пытаясь восстановить логическую цепь изложения.