Мурасаки Сикибу: Дневник

Сановники покинули свои места и собрались на мосту. Вместе с Митинага они играли в кости. Было неприятно смотреть, как каждый стремился заполучить писчую бумагу, предназначавшуюся победителю.

Подошло время и для песен. Песню нужно было возгласить, когда тебе подносят чарку с сакэ, и мы шевелили губами, думая, как бы сказать поудачнее. Я сложила так:

«Когда дайнагон Кинто [28]здесь, надо думать не только о словах, но и о том, чтобы голос звучал красиво», – шептались мы между собой. Но то ли оттого, что было много других дел, или же оттого, что становилось поздно, но только все разошлись, и песню никому огласить не довелось.

Потом стали раздавать подарки. Высшие сановники получили одежды для жен, а также одежду и одеяла из числа подношений новорожденному. Придворным четвертого ранга полагалось по набору одежд на подкладке и хакама [29]. Придворные пятого ранга получили по набору одежд, шестого – по паре хакама.

На следующий вечер луна была очень красива, погода – восхитительна, и дамы помоложе решили развлечься катанием на лодке. Белые одежды оттеняли черноту волос еще более, чем в дни, когда носят обычные цвета. Кодаю, Гэнсикибу, Мияги-но Дзидзю, Госэти-но Бэн, Укон, Кохеэ, Коэмон, Мумэ, Ясураи и дама из Исэ сидели возле веранды, когда Левый советник в чине тюдзе – Цунэфуса и второй сын Митинага – Норимити, носивший тот же чин, уговорили их покататься. Багор взял в свои руки Правый советник Канэтака в чине тюдзе. Некоторые женщины остались на берегу, но они, должно быть, завидовали – наблюдали за лодкой. Очертания их белых одежд на белом песке сада выглядели очень красиво под лунным светом.

Объявили, что к северным воротам прибыло несколько экипажей. То были дамы из государева дворца В их числе находилисы Тодзамми, Дзидзю-но Мебу, Тосесе-но Мебу, Мума-но Мебу, Сакон-но Мебу, Тикудзэн-но Мебу, Се-но Мебу и Оми-но Мебу. Но я могу и ошибиться, поскольку знаю в лицо не всех. Дамы с лодки в возбуждении сошли на берег. Митинага тоже вышел к ним и как ни в чем ни бывало обменивался любезностями. Подарки были розданы в соответствии с рангами.

Празднования на седьмой день после рождения принца проводились государевым двором. Митимаса [30], распорядитель в чине сёсё, от имени государя преподнес государыне ивовый ларец с вложенным в него списком даров. Просмотрев его, государыня передала список приближенным. Затем появились ученые из школы Кангакуин и преподнесли список присутствующих. Государыня передала его приближенным. Судя по всему, преподносились и ответные дары. Действо на сей раз было особенно пышным и на удивление шумным.

Когда я заглянула за занавеску, за которой пребывала государыня, она вовсе не имела того величественного вида, который подобает «матери страны». Она почивала и выглядела несколько измученной, черты лица заострились, молодость и хрупкая красота были явлены более обычного. В помещении, образованном занавесками, небольшой светильник ярко освещал ее как бы прозрачную кожу, и я подумала, что, когда густые волосы государыни завязаны на затылке, это делает ее еще привлекательнее. Впрочем, я говорю о вещах и так известных и потому писать о том больше не буду.

Действо происходило так же, как и в прошлый раз. Наряды для жен сановников и одежды из числа подаренных принцу выдавались из-за занавесок, окружающих помост. Затем приблизились высшие придворные, ведомые двумя начальниками над распорядителями. Дары двора соответствовали установлениям и включали в себя одежды, одеяла и рулоны шелка. Татибана-но Самми, первой кормилице новорожденного, преподнесли обычные женские одежды, а также длинный шелковый наряд в серебряном ларце, обернутом, кажется, в белую ткань. Слышала я, что были там и другие свертки, но я того не видела.

На восьмой день придворные дамы переоделись в платье обычных цветов.

Празднества девятого дня были устроены Ёримити, временным управляющим делами дворца престолонаследника. Дары подавались на двух белых столиках. Само же действо проводилось на непривычный, современный лад. Я обратила внимание на серебряный ларец для одежд, украшенный изображением морских волн и горы Хорай [31]. И вроде бы всем он был обычен, но в отделке ощущалась особенная искусность и свежесть. Но боюсь говорить обо всем, что заслуживает внимания, – это невозможно.