Array Катулл - Лирика Древнего Рима

85 «В лоне Тибурской земли 615золотая здесь Кинфия дремлет:

О Аниен, возросла слава твоих берегов».

Не презирай ты и снов, из блаженных ворот исходящих:

Эти блаженные сны смыслом великим полны.

Ночью мы странствуем (ночь выпускает плененные тени).

90 Даже и Цербер тогда бродит, отринувши цепь.

Утром законы велят возвращаться к заводям Леты:

Мы возвращаемся, счет нам перевозчик ведет.

Ты отдавайся другим: но я скоро тобой завладею,

Будешь со мной, твой костяк кости обнимут мои».

95 Так укоряла она, но горькие смолкли упреки:

Тая в объятьях моих, скрылась прозрачная тень.

Слушай, что в прошлую ночь Эсквилин многоводный 616смутило,

Как соседи толпой ринулись в новый квартал.

Некий старинный дракон охраняет издревле Ланувий, 617

Стоит пойти посмотреть зрелище редкое здесь:

5 Спуск там таится крутой в заветную темную пропасть

Дева нисходит туда (бойся подобных путей!)

В праздник голодной змеи, когда, требуя яств ежегодных,

С грозным шипеньем она вьется по недрам земли.

Девы бледнеют, когда их спускают для жертвы священной,

10 И наудачу суют руку в змеиную пасть.

Жадно хватает змея принесенные девою яства,

Даже корзины дрожат в нежных девичьих руках.

Если невинны они, обнимают родителей снова,

А земледельцы кричат: «Год урожайный идет!»

15 На иноходцах сюда подстриженных Кинфия мчалась:

Ради Юноны… да нет: ради Венеры скорей.

Аппия путь, расскажи, каким же это триумфом

Было, когда по твоим плитам она пронеслась,

Как в потаенной корчме загремела позорная драка

20 Мне на бесчестье, хоть я и не участвовал в ней.

Всех поразила она, у самого дышла красуясь,

Дерзко приехать решив в гнусные эти места.

Я уж молчу о шелковом возке безволосого мота,

Об ожерельях его лютых Молосских собак:

25 Видно, придется ему продаться в откорм непотребный,

Если на голых щеках вновь отрастет борода.

Раз уже наша постель постоянно терпела измены,

Снявшись с постоя у ней, вздумал я ложе сменить.

Знал я, — Филлида живет вблизи авентинской Дианы:

30 Трезвой она не мила; выпьет — прелестна во всем!

Возле Тарпейских дубрав — другая прелестница — Тейя:

Чудо! А как подопьет — мало уж ей одного.

Их-то, чтоб ночь скоротать, позвать я туда и решился,

С ними изведать хотел новые тайны любви.

35 Сделал в укромной траве для троих я единое ложе.

Спросишь, как мы возлегли? Я поместился меж них.

Черпал кравчий Лигдам из летней чаши стеклянной,

Кубки для нас наполнял чистым метимнским вином. 618

Был там и нильский флейтист, кастаньеты в руках у Филлиды,

40 И в беспорядке вокруг свежих я роз накидал.

Был там и карлик смешной: кривляясь коротеньким телом,

Тряс он обрубками рук флейте играющей в лад,

Но не пылали светло, хоть полны были маслом, лампады,

И опрокинулся стол навзничь и ножками вверх.

45 Да и «Венеру» 619не мог я выбросить, кости кидая,

Мне выпадали к беде только «собаки» одни.

Пели глухому и грудь обнажали девчонки слепому:

Мысли мои были все у Ланувийских ворот.

Но неожиданно тут заскрипела входная калитка,

50 И в отдаленных сенях легкий послышался шум:

Кинфия, вихрем влетев, внезапно дверь распахнула,

Волосы не причесав, но и во гневе мила.

Выскользнул кубок тотчас у меня из дрогнувших пальцев,

Я и глотнуть не успел, как побелели уста.

55 Молнии мечут глаза — свирепеют от ярости жены!

Зрелище — будто войска штурмом на город идут!

Злобно Филлиде лицо она раздирает ногтями,

В ужасе Тейя вопит, клича соседей: «Воды!»

Сонных квиритов огни, сверкая на улицах, будят,

60 Грозным смятеньем в ночи весь переулок гудит.

Обе тут в космах волос, в растерзанных, смятых туниках

В улице темной скорей в первый укрылись кабак.

Кинфия, мщеньем горда, возвращается как победитель

И разъяренной рукой бьет меня прямо в лицо,

65 Метку зубами кладет, мне до крови шею кусает,

Хлещет больнее всего — по виноватым глазам.

Лишь когда руки она притомила, меня избивая,

И за Лигдама взялась: он, притаившись, лежал

За изголовьем, — и вот ко мне, извлеченный, взывает.

70 Чем помогу я, Лигдам? Сам я в плену, как и ты.

Руки подъемля с мольбой, я тогда лишь добился пощады,

Как разрешила свои тронуть колени она,

Молвив: «Уж если ты ждешь за свое преступленье прощенья,

Слушай, законом каким будет скреплен договор.