Эсхил - Трагедии

Идея справедливости — Дике — во многом носит у Эсхила еще религиозно-мифологический характер. Справедливость есть не только нравственный принцип, но и главным образом основа миропорядка, ее залог — всемогущество богов, прежде всего — Зевса. Мойра и боги посылают человеку возмездие, подобно тому как в “Илиаде” губительные наводнения насылает

В таком понимании справедливости Эсхил вообще близок к Гомеру: не случайно разрушение Трои мыслится обоими поэтами как возмездие за преступление Париса.

поет хор в “Жертве у гроба” (935-936).

Однако содержание понятия справедливости у Гомера и у Эсхила далеко не идентичны. Понимание справедливости у Гомера зиждется еще главным образом на этике общинно-родовых отношений; это понимание существенно изменяется у поэта земледельцев Гесиода, затем у Солона и других поэтов и мыслителей древности. Но именно у Эсхила справедливость и глубокий драматизм борьбы за нее составляют весь пафос, самую душу его творчества.

В процессе разрушения старых связей и становления нового, демократического города-государства — полиса — в значительной мере возросло самосознание отдельного человека, происходит кристаллизация личности. Период становления афинской демократии и ее расцвета нередко — и вполне справедливо — характеризуют как момент равновесия между личностью и обществом — городской общиной, неотъемлемой частью которой личность ощущает себя и вне которой не может себя выявить. И если процесс формирования личности оказался решающим для всей драматургии Эсхила, впервые наделившего своих героев яркими индивидуальными чертами (подробнее мы будем говорить об этом дальше), то для его этики это равновесие приобрело значение идеальной нормы.

Основной причиной нарушений справедливости для Эсхила является “hybris” — высокомерие, заносчивость, презрительная гордыня. Расплата за “hybris” — основа этической философии Эсхила. Данаиды умоляют Пеласга спасти их от надменных Египтиадов, носителей произвола и насилия. Отбиваясь от их дерзкого посланца, они неоднократно клеймят посягательства преследователей как “hybris” (“Просительницы”, 817, 845, 880 и др.). Тень Дария предсказывает поражение персидского войска за “hybris”, за дерзость похода на землю эллинов:

Крах нашествия персов и гибель многих из них должны послужить уроком в грядущем, чтобы не допускали больше подобной дерзости, не проявляли губительной “hybris” (там же, 818-821).

Одно своеволие, одна наглость влечет за собою другие, одна “hybris” порождает другую, — поет хор в “Агамемноне” (760 и сл.). Много аналогичных осуждений дерзкого своеволия и в других трагедиях. Эсхил здесь мыслит так же, как его старший современник, философ Гераклит: “Высокомерное своеволие (hybris) следует тушить скорее, чем пожар” (фрагмент 43).

Дерзкое своеволие и безрассудность ведут к трагическим последствиям. Свершивший зло должен получить возмездие, пострадать:

И страдания служат человеку по-своему, образумляя и умудряя его:

Итак, началом, удерживающим человека от “hybris”, является не только и не столько страх наказания, сколько разум. А сама “hybris” часто является плодом неразумия. Так, злополучный поход персов — не только наущение “hybris”, но и безрассудства мифической Аты, помрачившей разум персидского царя. Тень Дария говорит о болезни, потемнившей рассудок его сына, который предпринял это нашествие на Элладу. Преступления совершаются в роду Атридов из-за ослепления ума (“Агамемнон”, 1192); из-за деяний, противных рассудку, совершаются страшные преступления в роду Лаия.

Осуждая безрассудство как причину многих бед и зол, Эсхил приходит к выводу, что разум, мысль есть величайшее благо, данное людям Прометеем.

рассказывает прикованный титан Океанидам (“Прометей прикованный”, 443-444). И — опять — великий драматург перекликается с великим философом. “Мышление — великое достоинство”, “Мудрость заключается только в одном: признать разум как то, что управляет всеми при помощи всего”, — читаем мы у Гераклита (фрагменты 112 и 41).