Admin - i b654e578be7da6c9

Самый простой способ убедить Землю в чем-либо - предоставить видеозапись. До компьютерных эффектов тут еще не додумались, так что, увидев гибель одного из пассажиров, Земля наверняка поверит в нее. Оставалось придумать, как изобразить собственную смерть, но при этом остаться живым.

Ни Костя, ни Гевара не были специалистами в космической биологии. Но найти в информационном банке подробные сведения о том, что происходит с человеком, когда тот оказывается в безвоздушном пространстве, труда не составило. Информация не вдохновила. Скорее, заставила более трезво оценить план.

- Декомпрессия происходит далеко не сразу. У тебя будет полторы минуты. Ты выйдешь в шлюз в скафандре, но без шлема, я открою наружную створку, зафиксирую на видео твой последний выдох на фоне звезд и выключу изображение. После чего ты наденешь шлем и спокойно вернешься в помещения станции, - вещал Гевара.

- Хорошая мысль. Вот только обычно уже через десять секунд человек отключается. Весь вопрос в том - не потеряю ли я сознание до того, как надену шлем?

- Это точно неизвестно. Всё зависит от субъективных факторов, - смутился Эрнесто. - На этот случай я тебя подстрахую. Как только сделаю запись, сразу же закрою наружный люк, открою внутренний и помогу тебе.

- Подозреваю, что внутренний откроется после того, как выровняется давление. Разве нет?

- Ну, наверно...

- А еще, когда ты в первый раз откроешь наружный, меня выдует в открытый космос вместе с воздухом. И я наверняка потеряю шлем.

- Так что, куклу снимать вместо живого человека?! Да никто ж не поверит!

Гевара уже нервничал. До срока, отпущенного им самим, оставалось всего ничего. Костя же наоборот - становился спокойнее с каждым отметаемым вариантом. Ведь чем их меньше останется, тем легче будет выбрать единственно верный. Костя, наконец, решился:

- Хорошо. Договорились. Ты толкаешь меня в шлюз - прямо к противоположной стене. Так, чтобы я смог зацепиться у наружной двери. Показываешь меня целиком, а потом наезжаешь камерой на мое лицо. Кидаешь мне шлем. Я его ловлю, корчу рожи, показывая, как мне хочется жить, а сам прикрепляюсь к стене. Прикрепляю шлем. Только после этого! Убедившись! Что все в порядке! Ты открываешь наружный люк? Понятно?

Команданте кивнул:

- И как мне занять паузу?

- Как-как? Болтовней! - огрызнулся Костя. - Еще раз всем напомнишь, что моя смерть - на совести Земли, ну и так далее, взовешь к их чувствам. Сделаешь трагическое лицо... Только не вздумай показывать общий план!

- Дальше?

- Дальше - всё. Воздух улетучивается, я - багровею, синею, задыхаюсь и помираю. Очень реалистично. И, не дожидаясь сигнала, надеваю шлем. Ты закрываешь наружный люк, останавливаешь запись - потом сотрешь лишнее - запускаешь воздух и вынимаешь меня оттуда. Нормально?

Гевара с сомнением пожевал губами:

- Нет же ничего другого. Значит, принимаем к действию.

Косте стало страшно еще тогда, когда Эрнесто помог ему облачиться в скафандр. А уж когда команданте принялся толкать Шумова по коридору в направлении шлюза, снимая это на камеру, Костина решимость улетучилась без следа. Он даже поворачивался на лету, пытался что-то мямлить, но жестокий террорист лишь смеялся и толкал Костю дальше.

- Это шлюз, - прокомментировал Гевара, когда они подлетели к тяжелой двери. - Я выбрал его потому, что он направлен в сторону Земли. И когда я открою наружную дверь, вы увидите себя. Со стороны. С расстояния триста шестьдесят километров. Посмотрите в свои лица. Посмотрите в лицо этого невинного, который погибнет по вашей милости.

Открыв дверцу шлюза, Гевара протолкнул туда Костю, заметавшегося по тесному пространству, и установил камеру на штатив. После чего сказал:

- По правилам, находиться в шлюзе разрешается только в космическом скафандре. Что ж. Не будем нарушать по пустякам.

Он надел скафандр, захваченный им для себя, покрасовался перед камерой и подлетел к заложнику. Там Эрнесто заботливо прикрепил Костю к стене несколькими поперечными тросами, одновременно комментируя свои действия для будущих зрителей. Как он сказал, исключительно для удобства съемки. Потом Гевара вернулся к внутренней двери, закрыл ее изнутри и несильно послал Косте шлем. Костя уже ничего не мог возразить об изменении плана: запись шла вовсю, и приходилось с этим считаться.

Полюбовавшись на привязанного заложника, Эрнесто сказал еще несколько слов на публику, убедился, что к выполнению плана всё готово, и приложил два пальца к виску. Костя мрачно смотрел на приготовления, повторяя про себя порядок действий: выдохнуть, подождать, надеть шлем...