Капитонов Николай - Серый. Трилогия

Ответы много ясности не прибавили. Проход ограничен, существует не с давних времен. Назначение журика секрет, либо монахи сами не знают толком. Остается ждать знакомства с уютным местечком.

Утром монахи выдали каждому из нас по куску хлеба. В их рюкзаках хранился запас провизии. Мы перекусили, попили воды из фляги и тронулись в путь. Вес мешка мне не доставлял особых проблем, поэтому я мог спокойно наслаждаться окружающим видом.

За нашей спиной вид на реку закрывали холмы. Впереди заброшенная дорога вела нас в обширную долину. По дороге перемещались действительно редко. Все вокруг поросло травой, остатки старой дороги местами вовсе терялись в зелени. По краям, когда то оживленного тракта, виднелись развалины. Остатки домов, заборов, обломки телег. Полное запустение. За пятьсот лет жернова времени сотрут в пыль что угодно. По мере удаления от реки количество построек уменьшалось. Развалины попадались все реже и реже. Впереди показался горный массив. Расстояние до гор обманчиво. Иногда думаешь, за пару часов дойдешь, только топать придется день, если не больше. Мне казалось, что до гор доберемся в конце дня. Только дело близилось к полудню, а до гор еще идти и идти. Вокруг стояла полная тишина. Только ветер шумел в траве. Никаких признаков живности. В журике даже насекомых не было, здесь я подметил несколько бабочек. Может, на насекомых здешнее поле не действует. Наверное, так, только в душегубку они не залетали. Может журик на них, как на людей действует губительно. Монахи шли спокойным шагом, разговаривая между собой. На нас не обращали особого внимания. Не подгоняли, зачем, когда есть чудо ошейники. В какой-то момент я постарался идти следом за ними, вслушиваясь в разговор. Слух у меня не тот, что был раньше, поэтому кое-что удалось подслушать.

Монахи сетовали на то, что некий Сурдоур, не хочет снабдить их большим числом ошейников. В этот раз собралось много клубней и долгожителей. Теперь придется возвращаться и вести вторую группу. Возвращаться выпало Симасу. Насколько я понял, возвращаться придется только потому, что число ошейников ограничено. Симас делился воспоминаниями, как провел время на большой земле. Теперь пришла очередь Игнелиуса отправляться на материк. Еще Игнелиус просто с наслаждением вспоминал, как измывался над какой-то Милой в доме. Смаковал, как хлестал ее плетью, как щипал ее грудь, заставляя кричать. Я понял, что Игнелиус реальный мазохист. Мне было неприятно даже слушать его рассказ, не то, что получать наслаждение. Симасу похоже садистские наклонности напарника тоже не нравились, но он не перебивал, позволяя высказаться. Говорили еще про общих знакомых, но там не было ничего интересного. Игнелиус пару раз кинул в мою сторону оценивающий взгляд. Дабы не испытывать его терпение я предпочел переместиться в середину колонны. Какое то время продолжалось наше монотонное движение. Монахи строго придерживались заброшенной дороги. Каждый час останавливались на привал, позволяя нам напиться воды. Незадолго до заката вдалеке показался дымок, небольшой, еле различимый, словно из печной трубы. Монахи оживились, стали покрикивать, чтобы прибавили шаг.

Уже в сумерках, мы наконец, добрались до пункта назначения. Это оказался дом, точнее даже хутор, с различными вспомогательными постройками. Сам главный дом был построен из камня, постройка не выглядела древней. Эдакий крепкий каменный дом, за которым регулярно ухаживают. В хлеву мычали коровы, в поле за домом паслись козы и овцы. В стороне стояла повозка запряженная мулом. Не видно только птицы, ни следов ее жизнедеятельности. Во дворе работал молодой парень. По виду обычный работник, занятый повседневными хлопотами. На нас смотрел с интересом.

Монахи приказали скинуть мешки возле повозки, затем Симас обратился к парню:

- Нават, принимай гостей. Где хозяин?

- Господин занят, каким то важным экспериментом, освободится завтра, просил не беспокоить, - тут же доложил парень.

- Вечно сутками за своими экспериментами сидеть может, - пробурчал монах.

- Где моя любимица Мила, - подал свой голос Игнелиус. - Выходи не прячься, порадуй

меня.

Из хозяйственной пристройки вышла молодая, не старше восемнадцати, симпатичная девушка. Я в этом мире не много женщин видел, пока нас гнали на каторгу, поэтому разглядывал девушку с интересом. Темные густые волосы, правильный овал лица, карие глаза с пышными ресницами. Небольшой вздернутый носик на милом личике, плотно сжатые губы, глаза, полные слез. Девушка приближалась к монаху быстрым шагом, боясь разгневать. Ее била мелкая дрожь, в отличие от довольной улыбки на роже Игнелиуса. Мне стало понятно, о какой Миле рассказывал он по дороге сюда. Бедная девушка. Я представил, что ей приходится терпеть от этого урода. Руки сами сжались в кулаки, только сделать я ничего не смогу, пока на шее ошейник. Ошейники кстати были у всех обитателей подворья, включая скотину. Без ошейника смерть в считаные секунды.