Зурков Игорь - Бешеный прапорщик. Части 1-9

Пора переключать внимание на себя, зрители, кажется, очень впечатлились... "Вдруг" замечаю всю подошедшую компанию и обращаюсь к Чернову:

- Твою такую-растакую ... мать, унтер! Какого ... ты их сюда привел?! Сказано было - завтра, значит, - завтра!.. Мне, что теперь, ждать, пока каждый себе по могиле выроет?..

- Так эта... Ваше благородие... Их же до ветру надобно было вывесть... Засрут же ночью всю камеру... - Михаил, играя свою роль, испуганно оправдывается.

- Ну, так чего стоим? Гони их, пусть опростаются! А завтра... - Задумываюсь, затем небрежно машу рукой. - Нет, один хрен, не признаются... Завтра поутру - сюда их, да лопаты не забудь. У меня днем куча дел, а тут еще с этой сволотой возись!.. Давай, командуй... На оправку...

Оборачиваюсь к конвойным:

- Закончите, и в казарму! В порядок себя привести не забудьте!.. Да, и подойдете к фельдфебелю, скажете, что от меня - по чарке. Ну, и завтра, думаю, голодными не останетесь...

Теперь - последний штрих. Бойцы, проходя мимо "зрителей", должны выдать между собой диалог типа:

- Совсем озверел их благородие, за два дни пятого лично кончает.

- А шо ты хотел? Из-за них почти что вся рота в окопах полегла. И сам он чудом жив остался.

- Ну дык не самому же, ахвицер, все-таки.

- Эт-та ты брось. Наш командир не из благородных, кровью выслужил. За солдат горой стоит, и предателев жуть как не любит. Вона как...

Как потом рассказал Чернов, все четверо с большим удовольствием оправились всеми возможными способами, и очень шустро понеслись в "тюрьму" думать. А чтобы мысли текли в правильном направлении, Михаил попозже притащил и кинул в камеру одеяло, оставшееся от "шпиёна", с многочисленными еле замытыми пятнами крови. Мол, пригодится напоследок. Под голову там свернуть вместо подушки, аль накрыться, чтоб теплей было. В любом случае до утра там будет пахнуть свежей кровищей. Была еще идея посадить возле двери кого-нибудь, чтобы слушал и стенографировал, но все беседы велись шепотом.

Утром Бойко с Ломовым и прибывшим корнетом еле успевали фиксировать на бумаге исповеди горе-шпионов. У меня даже возникло ощущение, что присутствую Брейн-ринге, где даже доля секунды имеет значение. Помимо, разумеется, правильных ответов. Самым ценным собеседником оказался фотограф, который, оказывается, был напрямую связан с резидентом, роль которого исполняла люблинская проститутка Мария Цибульская, фланировавшая между Минском, Столбцами и Несвижем. Все известные ему осведомители замыкались на нее, а уж куда дальше тянулась ниточка - это надо было спрашивать уже у мадам. Которая, по словам фотографа, должна была приехать завтра-послезавтра. Во всяком случае, прижимая со всей силы ручонки к груди и боясь встретиться со мной взглядом, этот умник клялся и божился, что начиная с завтрашнего вечера он должен был появляться возле дома Фельдмана по Старо-Виленской, двадцать шесть и справляться о прибытии дамочки.

Масштабы заварушки уже превосходили наши скромные возможности, поэтому Валерий Антонович решил еще раз связаться с жандармским управлением города и передать им инициативу. На мой недоуменный вопрос насчет контрразведки фронта, с горечью заметил, что после убытия Батюшина, разведкой Западного руководит подполковник Базаров, человек очень несамостоятельный, малоэнергичный и нерешительный. Корнет Астафьев поспешил нас заверить, что им не впервой заниматься подобными делами.

- В прошлом году мы задержали некую девицу по имени Антонина Кедыс, которая слишком много времени проводила в постелях господ офицеров. И не просто проводила, а выпытывала у них сведения военного характера. Когда ее как следует допросили, оказалось, что никакая она не Кедыс. Настоящая фамилия - Эрма Ляудер. Родилась в Тильзите в семье торговца лесом. Закончила летную школу. Весь 1913 год провела в шпионских полетах над Ковенской и Гродненской крепостями. А в начале войны по поддельным документам пробралась в Минск, чтобы собирать разведданые не в небе, а в офицерских койках. Может быть и потому, что с объявлением войны барышень официально отстранили от полетов...

- Интересно, Михаил Владимирович, и как же Вы убедили ее быть откровенной? - Никаких подвохов, меня интересует только техническая сторона дела.

- Ну, Денис Анатольевич, у каждого могут быть свои профессиональные приемы... Вы же на рассказываете как поспособствовали искреннему раскаянию сегодняшних клиентов, и почему они ежеминутно на Вас со страхом оглядывались...

*