Keith Richards - Life

Бывало, мы давали два или три шоу в день. Выступления длились недолго — три раза за день по двадцать минут или полчаса. В остальном ожидали своей очереди, потому что в основном это были ревю: черные группы, любители, местные белые знаменитости, что угодно, если дело происходило на юге, этому не было конца. Города и штаты проносились мимо со свистом. Это называется угаром белой полосы. Когда не спишь, проводишь время, уставившись на разделительную посередине дороги, и только изредка кто-то говорит: «Надо облегчиться» или «Есть хочется». Тогда ты попадал в этот маленький придорожный театр — на обочинах проселочных дорог в обеих Каролинах, Миссисипи и прочих таких местах. Например, выпрыгиваешь с одной только мыслью, где бы отлить, видишь букву М, а стоящий рядом черный чувак говорит: «Только для цветных!» Озарение: «Меня же дискриминируют!» Или проезжаешь мимо одного из махоньких джук-джойнтов05 а оттуда гремит что-то охренительное и из окон валит пар.

— Эй, тормози!

— Может быть небезопасно.

— Да ты что, ты только послушай!

И внутри ты видел банду из трех человек, трех невъебенных черных мужиков, а вокруг крутят задницами девахи с долларовыми купюрами, заткнутыми в стринги. И когда ты входишь, на секунду все прямо застывают на месте, потому что ты первый белый, который здесь появился, но они знают, что атмосфера слишком накалена, чтобы пара-другая белых пацанов могла что-то испортить. Тем более раз мы не похожи на местных. И их все это очень интригует, и от этого нас начинает переть еще больше. Но потом нам опять нужно в дорогу. О, блин, я бы остался здесь на неделю! Приходится протискиваться к выходу, миловидные черные дамы сжимают тебя между своих огромных грудей. Выходишь весь мокрый и в чужих духах, все садятся в машину, благоухают, и музыка угасает где-то на заднем плане. Думаю, для кого-то из нас это было как оказаться на небесах — год назад мы чесали по лондонским клубам и, в общем, были довольны жизнью, но теперь, всего лишь год спустя, мы оказались в месте, куда, думали, нам попасть не светит. В Миссисипи. Раньше мы играли эту музыку, все очень чинно, но теперь-то мы нюхнули её в живую. Растешь с мечтой стать блюзменом, следующий кадр — ты, твою мать, сам блюзмен, ты в самой гуще блюзменов, а рядом на сцене стоит Мадди Уотерс. Это происходит так быстро, что фактически нет возможности зафиксировать все впечатления, которые на тебя обрушиваются. Осознание приходит только потом, вспышками памяти, а в тот момент ты просто перегружен. Ведь одно дело играть песню Мадди Уотерса и совсем другое — играть её вместе с Мадди Уотерсом.

Билла Картера наконец отследили в Литл-Роке, где он отдыхал в гостях на барбекю у друга, очень кстати оказавшегося судьей. Билл должен был снять самолет и прилететь через пару часов с судьей под ручку. Этот приятель Картера лично знал офицера из полиции штата, который собирался обыскать нашу машину, и сообщил ему, что тот не имеет на это права, а также настоятельно порекомендовал воздержаться от обыска, пока он сам не прибудет на место. Все замерло еще на два часа.

Билл Картер еще с колледжа участвовал в местных избирательных кампаниях, поэтому знал почти всех важных лиц в штате. Кроме того, люди, на которых он работал в Арканзасе, теперь стали влиятельными демократами в Вашингтоне. Его ментором был сам Уилбер Миллс, уроженец Кенсета, — глава Бюджетного комитета Конгресса, второй самый могущественный человек после президента. Картер вырос в бедной семье, служил в авиации во время Корейской войны, армейскими деньгами оплатил себе юридическое образование, а когда деньги кончились, нанялся в Секретную службу и оказался в личной охране Кеннеди. В Далласе в тот день его не было — он проходил переподготовку, — однако он успел побывать с Кеннеди везде, где мог, планировал его поездки и знал всех ключевых чиновников в штатах, которые посещал президент. Ближний круг, одним словом. После смерти Кеннеди он работал следователем в комиссии Уоррена, а потом открыл собственную адвокатскую практику в Литл-Роке, сделавшись чем-то вроде народного заступника. Смелости ему было не занимать Он всерьез относился к правопорядку, к необходимости поступать но закону, к Конституции — и преподавал все это на полицейских семинарах. По его словам, он пошел в адвокаты, потому что не мог смириться, что полицейские по обыкновению злоупотребляют своей властью и вертят каноном как хотят — что, кстати, прямо относилось почти ко всем, кто встречался ему в разъездах вместе с Rolling Stones, едва ли не в каждом городе. Как адвокат Картер был для нас просто подарком.