Keith Richards - Life

Через несколько лет мы пересеклись в Калифорнии, собирались каждый день в одном местечке под названием Sound — это одна из таких потрепанных старых репетиционных точек, где ни единого окна, и ковер на стене и пахнет соляркой. Мы начали сочинять вдвоем. Ты должен как следует расслабиться рядом с человеком, чтобы спокойно излагать какие угодно извращенные идеи, которые лезут тебе в голову, должно быть комфортно. Помню, как-то по дороге в студию записал на кассету назидания дежурного баптистского проповедника к воскресной трапезе — по радио поймал. И называлась проповедь «Орудия плотника»! Он там все растекался про плотницкие инструменты, как он полез в свой мешок и вытащил все эти инструменты... Мы долго над этим ржали. И тогда Кит поставил мне запись Jesus Loves Me с вокалом Аарона Невилла, которая у него была с собой, — он её раньше пел на репетиции, просто а капелла. Так что ему подавай алмазы без отделки — он любит зулусскую музыку, пигмейскую музыку, всякое сокровенное, малоизвестное и никаким боком не классифицируемое. Мы написали вдвоем целую кучу песен, одна называлась Motel Girl, еще одна называлась Good Dogwood. И тогда же мы написали That Feel — я её потом вставил в Bone Machine.

Одна из моих любимейших вещей, которые он сделал, — это Wingless Angels. Эта штука убила меня наповал. Потому что первое, что слышишь, — это как стрекочут сверчки, и вдруг доходит, что ты под открытым небом. И как он потрудился над улавливанием звуков на этой записи — тут Кит сильно чувствуется. Может, даже сильнее, чем Кит, с которым я имел дело, когда мы вместе работали. Он же по многим статьям такой, вроде как разнорабочий. Как морячок, рядовой матрос. Кое-что, что говорят о музыке, по моему ощущению, — это прямо про Кита. Знаете, ну как в старые времена говорили, что звук гитары может излечить вам подагру, эпилепсию, ишиас и мигрень. В наши дни, по моему скромному мнению, удивление в большом дефиците. А Кит как будто до сих пор способен удивляться разным вещам. Вдруг возьмет, остановится, поднесет гитару к глазам и сидит её разглядывает. Ощущает в ней какую-то серьезную загадку. Это как со всеми великими вещами на свете - женщинами, религией, небом над головой... ты просто удивляешься им — и никогда не перестаешь удивляться.

В 1980-м Бобби Киз, Патти, Джейн и я нанесли визит оставшимся Crickets в Нэшвилле. Наверное, особый был случай, потому что, чтобы добраться туда, мы аж наняли «Лиарджет». Повидались с Джерри Эллисоном, он же Джайвин’ Айвен,— ударник, человек, который в реальности женился на Пегги Сью199 (хотя потом и развелся). Съездили к нему на ранчо «Уайт Трэш» — это там же, в Теннесси, совсем недалеко от Нэшвилла, городок Диксон. Повидались и с Джо Би Молдином, баддихоллиевским бас-гитаристом. В тот раз Дон Эверли оказался поблизости, и играть с ним вместе так запросто, сидя кружком... я же, блин, этих чуваков двадцать лет назад по радио слушал. Их музыка всегда меня впечатляла, и одна только возможность побывать у них дома — для меня это была честь.

Была еще одна экспедиция в Нэшвилл — записывать с Джорджем Джонсом в студии Bradley Ват дуэт, песню под названием Say It’s Not You, к которой в свое время меня пристрастил Грэм Парсонс. С Джорджем было здорово работать, особенно, конечно, когда у чувака такая прическа. Потрясающий голос. Есть одна цитата из Фрэнка Синатры, где он говорит: «Второй певец у нас в стране—Джордж Джонс…» «Интересно, Фрэнк, а кто же первый?» Мы тогда все ждали и ждали Джорджа, пару часов, по-моему. Я под конец уже пошел за стойку делать коктейли, совсем забыл, что у Джорджа вообще-то воздержание, а что он опаздывает, даже не думал. Я сам опаздывал миллион раз, так что фигня, ничего страшного. И когда он заявился, то кок у него был идеальный. Такая штука просто загляденье, глаз не оторвешь. И при ветре пятьдесят миль в час он все равно стоял идеально. Я потом выяснил, что он тогда долго катался по округе, потому что слегка переживал, как оно со мной пойдет. Он перед встречей начитался всякого и не слишком был уверен, что ему надо со мной работать.

Со стороны кантри у меня близкие контакты с Уилли Нелсоном, и с Мерлом Хаггардом тоже. Я отметился в трех или четырех телефильмах с Уилли и Мерлом. Уилли — фантастический мужик. У него есть парень, который ходит с перевернутой фрисби на пальце и только знай её подкручивает и подкручивает. И доблестный анашист, это да. Ну то есть глаз не успеет продрать. Я с утра подожду хотя бы минут десять. А какие песни пишет! Из сочинителей он один из лучших. Тоже, кстати, из Техаса. Мы с Уилли спелись только так. Я знаю, что его сильно заботит судьба сельского хозяйства в Америке, перспективы мелких фермеров. И большинство того, что мы сделали, было как раз по этому поводу. Большие агроконгломераты подминают все под себя — вот против чего он воюет, и воюет как надо. Уилли — стойкий боец. Не суетится, не мельтешит, остается верным своему делу, что бы ни случилось. До меня постепенно доходило, что я на самом деле вырос под его музыку, потому что он писал песни задолго до того, как сам начал выступать: Crazy, например, или Funny How Time Slips Away. Меня все время прохватывает, так сказать, священный ужас, когда меня просят такие люди — люди, на которых я и без того молился: «Эй, не хочешь со мной поиграть?» Шутишь, да?