Ким Холден - Оптимистка

— Я, черт возьми, не ребенок, Келлер.

Он ладонями трет виски.

— Детка, я знаю это. — Я испытываю его терпение. — Ты хочешь есть? Пора ужинать. Я могу что-нибудь приготовить, и ты примешь лекарство. — Он пытается сменить тему, пытается помочь мне, но я все еще расстроена.

Поэтому продолжаю ему высказывать.

— Чья это идея?

— Наша. — Его голос звучит раздраженно. Он хочет поскорее с этим покончить.

— Значит ты и Гас, вместе все спланировали. А мое мнение не в счет? Мне всего лишь нужно сесть на самолет, Келлер. Думаю, я и сама могу это сделать. — Я не хочу быть такой. Это не я, но сегодня я не могу ничего с собой поделать. Слава Богу, что утром Шелли и Дункан забрали Стеллу к себе с ночевкой. Я не хочу, чтобы она меня видела в таком состоянии. Никто этого не заслуживает. Особенно Келлер. Боль и страдание превращают меня в одну из тех человечишек, которых я презираю.

— Господи, Кейти, чего ты от меня хочешь? Ты не достаточно больна, чтобы сопровождать тебя домой, но достаточно плохо себя чувствуешь, чтобы не оставаться здесь? Ты бросаешь меня ради Сан-Диего и Гаса?

Эти слова открывают во мне новую зияющую рану вины, поэтому я огрызаюсь.

— Прекрати. Это не какое-то соревнование. — Я настолько раздражена, что в голове появляется пульсирующая боль. Я не выбираю, не предпочитаю одного другому, потому что он мне дороже. Я должна выбрать место, где смогу донести свой груз до конца. Огромная разница.

Келлер отворачивается, кладет руки на бедра, а потом снова поворачивается ко мне лицом.

— Сердцем я знаю это. Я знаю это. Но я ревную. Все, я это сказал. Я, черт возьми, ревную.

— Это глупо.

Его раздражение куда-то испаряется и Келлер опускает лицо. Я вижу, что оно уступает место грусти.

— Не буду с тобой спорить. Это глупо. Глупо и по-детски. Я работаю над этим. У вас с Гасом были десятилетия. У меня — только несколько месяцев. Поэтому я ревную. Я просто... хочу больше. Я хочу провести с тобой больше времени.

Его слова звучат душераздирающе, но я все еще злюсь. Сердце отчаянно требует, чтобы мой рот заткнулся, но, тем не менее, я огрызаюсь.

— А ты думаешь, мне этого не хочется?

Он качает головой и делает шаг вперед, чтобы положить руки мне на плечи.

Я, в свою очередь, делаю шаг назад.

— Детка, я знаю, что и ты этого хочешь. Я не имел в виду…

Тяжело дыша, я обрываю его и прищуриваюсь, превозмогая боль.

— Отлично. Ты хочешь, чтобы я осталась здесь? Ты хочешь наблюдать за тем, как мои легкие ведут борьбу за каждый вздох? Ты хочешь наблюдать за тем, как все станет еще хуже, и моя печень начнет разлагаться? Ты хочешь наблюдать за тем, как меня начнут так накачивать наркотиками, что я не смогу думать и говорить, как нормальный человек? Ты хочешь наблюдать за тем, как от меня останутся кожа да кости, и я буду близка к смерти от истощения, потому что не смогу больше пить и есть? Это же будет так, черт возьми, чудесно… — кричу я, но Келлер не дает мне договорить.

Он закрывает руками уши, а в глазах стоят слезы.

— Остановись! Просто остановись. Я не хочу ругаться с тобой, детка. Я хочу помочь. Я хочу забрать твою боль. Я хочу любить тебя. Это все, чего я хочу. — В его глазах отчаяние. Он смотрит так, как будто снова хочет дотронуться до меня. Вместо этого Келлер берет пальто, перекинутое через спинку кресла, надевает его и направляется к двери. — Я собираюсь прогуляться. Постарайся успокоиться. Тебе не стоит нервничать. Я вернусь через несколько минут.

Я не могу смотреть на то, как Келлер выходит за дверь, но слышу, как он потихоньку закрывает ее за собой. В горле стоит ком, который я никак не могу проглотить. Я начинаю рыдать, не издавая ни звука, просто хватая ртом воздух и стараясь сделать хоть один вдох. Мои плечи сильно трясутся, а в голове стучит. Тело пытается бороться с болью, которое приносит каждый новый всхлип. Напряжение в мышцах только усиливает ее. Никогда не верила, что можно умереть от боли. Я была уверена, что нет ничего настолько сильного, что может заставить твое сердце перестать биться.

Теперь я так не думаю.

Мне нужны таблетки.

Я делаю два шага в направлении ванной, но неожиданно меня пронзает такая боль, что я падаю на пол. Такое ощущение, что я потеряла контроль над телом и разумом. Я слышу свой крик, пытающийся прорвать тишину, когда кислород, наконец, пробивает себе дорогу к моим легким. Второй, а может быть, третий крик сопровождается подступающей рвотой. Несколько секунд спустя я заливаю пол содержимым своего желудка. Первая еда, которую я смогла съесть за последние два дня. А теперь и ее нет.