Дженнифер Пробст - В поисках тебя

— Поступай как знаешь, милая. Идём, я хочу тебе кое-что показать. — Он прошествовал к французской двери и раздвинул тяжёлые шторы. Он чувствовал её злобный взгляд обнажённой спиной, но знал, что Райли смотрит и на его голый зад, и что это зрелище ей нравится.

— А что насчёт тебя? — практически пропищала она. — Тебе нужна одежда.

Дилан выгнул бровь.

— Мне удобно голышом. У тебя с этим проблемы?

Её вспыхнувшие щёки и голодный взгляд не остались незамеченными. О да, хорошенько он её сделал.

— Да, проблемы, — строго ответила она. — Я не могу сосредоточиться.

— А я и не хочу, чтобы ты сосредотачивалась, — подмигнул ей Дилан. — Тащи-ка сюда свою очаровательную задницу.

— Хорошо. — Раздражённо фыркнув, она босая потопала к нему. Нарядная скатерть волочилась за ней, словно шлейф королевы. Дилан распахнул французскую дверь, прижал Райли к груди, а затем она наклонилась и выглянула с балкона.

И вдруг потрясённо ахнула.

Зрелище было поистине волшебное: зимняя страна чудес, о которой мечтаешь в детстве. Его дом стоял на вершине горы, и с него открывался изумительный вид на Ринкерз парк. Сосны и вечнозелёные деревья обрамляли весь каток и служили каймой самому парку, покрытому толстой коркой льда. Дополняя сцену, медленно падали крупные снежинки. Вдалеке можно было разглядеть крытый каток и замысловатую карусель с расписными лошадками, которые словно бы застыли во времени. Вокруг парка и в кронах деревьев были развешаны белые сосульки гирлянд.

Дилан купил парк не просто так. Помимо уединения, в котором он так отчаянно нуждался, и его любви к жизни в естественной изоляции, в этом месте было нечто такое, что возвращало ему жизненно-важную крупицу оставленной позади невинности. Здесь он вспоминал о том, что важно, чего он хочет от жизни и от своей постоянной борьбы за обретение равновесия. И взирая на этот вид с Райли в объятьях, со снегом и огнём за спиной, он на краткий миг достиг идеала.

— Здесь так красиво, — прошептала она, будто не желая разрушить чары. — И это всё твоё?

— Да, — в его голосе звучала гордость, — моё.

Она задрожала на ветру, но он не чувствовал ничего, кроме тепла прижатого к нему тела. Желание сделать её своей поднялось из глубин души и обрушилось на него подобно цунами. Дилана буквально трясло. Он нуждался в ней снова, чтобы заклеймить, трахнуть, мучить, ублажать. Полухмельной от желания, он повернулся к ней и припал к её губам.

***

Чтоб его черт побрал.

Как можно наслаждаться видом, да и вообще думать о чём-то, когда он так хорошо выглядит голым? У него потрясающее тело, от слабой поросли золотистых волос до загорелой кожи, сухой мускулатуры и крепких мышц тугой попки, которые играют при ходьбе. Он носит наготу как одежду: уверенно, непринуждённо, словно ему наплевать на всех, кому это не нравится.

Ни одна женщина в мире не осталась бы к нему равнодушной.

Нужда в нём становится невыносимой. Её трясёт под наплывом эмоций. Кажется, она готова забраться внутрь него и испытать всё, что он способен дать. Когда он её поцеловал, она капитулировала. Дилан закинул её руки себе на плечи, притянул для большего и принялся вкушать губы нежными маленькими глотками, и, вдруг, протолкнул язык внутрь и углубил поцелуй. Она воспарила. Дилан стал единственным якорем, который связывает её с землёй, и она невольно спросила себя, не уничтожит ли эта ночь её навеки.

Он отстранился, тяжело дыша — в глазах горел голод.

— Ты нужна мне опять.

Райли промолчала, просто прижалась покрепче, когда он сгрёб её в охапку и начал подыматься по лестнице к себе в спальню. Он не дал ей как следует разглядеть огромную кровать с высоким изголовьем, тёмную древесину, пушистый ковёр и ещё один камин, избавил от скатерти и вплотную прижал к себе. Они оказались восхитительно голыми — грудь к груди, бедро к бедру, губы к губам.

Пировали друг на друге, шарили губами, сплетались языками, пока само его дыхание, вкус, запах не впечатались не только в её тело, но и в душу. Когда же она опустилась перед ним на колени, полностью вбирая его в рот, Дилан застонал со звериной дикостью, которой отозвались потаённые глубины её души. Она обезумела от потребности лишить его последнего самообладания, сжала член и принялась поглаживать стальную длину, нежно пробегаясь зубами по головке. Дилан повторял её имя, руки в её волосах сжались в кулаки, а когда он, в конце концов, разрядился, она вобрала его во всю длину, выдаивая оргазм, и прекратила лишь после того, как он задрожал под ней, полностью капитулировав.