Admin - i aac1e39a59aada53

Пушкин! Факеншит! Я тебе расскажу "как"! - Нервно! Раздражённо, озлобленно. Переходя от мгновений ступора, с уставившимся в никуда взглядом и некрасиво полуоткрытым ртом, к вспышкам ярости, когда начищаемые железные пластины греческого ламелляра спонтанно гнуться в руках и зашвыриваются в угол! А уж какие слова при этом произносит внутренний голос...! И в свой адрес... и про объект ожидания - тоже.

Э-эх... Тоска-а-а... Скучно-то как... Остаётся только песни петь. Штопаю "кабанский" ламелляр и соловьём заливаюсь:

"Ой, гуляет в поле диалектика -

Сколько душ невинных погубила!

Полюби, Марусенька, электрика,

Пока его током не убило!

Полюби ты, сизая голубицА,

Полюби, сизая голУбица.

У него такие плоскогубицы -

Ими можно даже застрелиться.

Полюби его, пока здоровый он,

Полюби в беретике из фетра!

У него отвертка полметровая

И проводки десять тысяч метров.

И в его объятьях эйфорических

Он найдет такие положения -

От его любови электрической

Будешь ты трястись от напряжения

Не большевика, не эпилептика,

Не гермафродита, не дебила -

Полюби, Марусенька, электрика,

Ой, да пока его током не убило...".

Потом, естественно: "Поднимем бокалы и сдвинем их разом..." под наш старинный народно-электрический тост: "Чтобы наши дети - току не боялись"... Из-за этой суетни с "прыщеватостью" пропустил "День энергетика". Придётся догонять - нажрусь в одиночку...

Коллеги уже пошабашили: прибирали инструмент, гасили светильники, когда ко мне всунулся "хромой гонец":

-- Тама... Эта... Девка. Ну... Тебя спрашивает. Видать, из теремных - вежливая. Гы-гы-гы...

Понятно. Сама не снизошла - горничную прислала ножики вернуть. "Забирай свои игрушки - ты мне больше не дружок". У крылечка в темноте топталась какая-то служанка, замотанная по глаза, в длинной, крытой выцветшим сукном накладной телогрее.

Телогрея и телогрейка моей эпохи - две большие разницы, а "накладная" - через голову одевают.

-- С чем пожаловала?

-- Во как! Что-то ты, свет мой Ванечка, неласково встречаешь. Будто и не зазывал сам в гости.

Голос! А уж когда платок с носа чуть сдвинула... Пришла!

"Эх-ма, тру-ля-ля

Моя милка-то пришла!"

Чуть на крылечке в пляс не пустился!

Я извинялся и рассыпался, теребил, тащил и поддерживал. Забрал у неё свёрток с ножиками. Она чуть слышно хихикала под платками. Но стоило нам миновать общую залу под вцепившимися в нас взглядами моих со-оружейников, захлопнуть за собой дверь... Она ещё попыталась что-то сказать, что-то вроде: "А поговорить?". Но... оторваться от её губ... а уж когда она и сама отвечает... и на кой чёрт она эту "накладную" нацепила? Её же только через голову... вместе со всем остальным...

В этот раз мы обошлись без масла... и без шнуров от греков... и без шумоподавляющих затычек... и безо всего... и... И - с удовольствием!

Потом мы лежали рядом, постепенно остывая, успокаивая дыхание. Она вдруг чуть слышно захихикала:

-- Хорошо с тобой, Ванечка. А ты точно знаешь, что я от тебя... ну... что я не понесу?

-- Точно.

-- Ой, хорошо-то как! А... а давай я тебя к себе возьму? Сенным боярином. Каждый день видеться будем. Ты, Ваня, такой красивый...! Я тебя как давеча увидала, ну, когда ты дрова колол... Аж дух перехватило! Такой пригожий, такой весь... в коленках даже ослабела.

Это я-то красивый?! Тощий, плешивый... Хотя... мужчины, как известно, "чуть краше крокодила - уже Аполлон".

-- Ты прикинь: ты каждый день при мне. На людях - я тебе госпожа. И мы... только так это, тайком. Глянуть там..., пальчиками чуть..., под локоточек поддержать, рукавичку подать...

Какой-то вариант инверсии утверждения Цветаевой:

"И не краснеть удушливой волной

Едва соприкоснувшись рукавами".

Поэтессе нравилось "что вы больны не мной". Большинству остальных - наоборот.

-- А пришла ночь и тут... Тут ты! Со всей своей страстью жаркой, с желанием неуёмным. Зверь. Зверь Лютый! И я в могучих лапах твоих... покорная, беззащитная, трепещущая... А утром снова... Эй, Ванька! Подай-принеси! Ты бегаешь, приносишь, подаёшь, кланяешься... А я смотрю на плечи твои, на спину согнутую, на руки подающие и вспоминаю, как ты меня прошлой ночью... всю... по одному лишь своему лютому хотению... и представляю ночь будущую... И у меня всё... горит и тянет... Я тебе дерзости всякие говорю, ругаю, шпыняю там... А ты стоишь и терпишь - люди ж вокруг! Только злишься. А я смотрю на тебя... всего такого... желанного да сладкого... млею и плыву вся... Брат приедет - скажу, чтобы тебя ко мне служить поставил.