Shay Savage - Survivng Raine

Глубоко, глубоко внутри себя, я чертовки хотел убить Джона Пола и гребаного Ника (я выражаюсь не фигурально). Я желал, чтобы после крушения «Дара», он не прикладывал столько усилий, чтобы найти меня. Я хотел, чтобы Ник сдался, как остальные спасатели, искавшие нас. Я внутренне был одержим страшной мечтой, сумасшедшей фантазией, что они попали в сильный ураган и их вертолет не справился с управлением, вместо того, что они нашли нас. Я знал, насколько мои мысли были злыми и кровожадными, но я не мог ничего поделать. Джон был единственным в мире человеком, кого бы я мог назвать своим другом, и я посмел пусть мысленно, но пожелать ему смерти, если бы только можно было отмотать время на час назад, я хотел бы, чтобы они оставили меня там навсегда. Чем дальше мы удалялись от нашего райского уголка, тем больше я желал взять бутылку, надраться и свернутся в клубок, прячась ото всех.

Рейн сосредоточенно смотрела в окно, пока образ острова мерк и растворялся в облачной дымке, оставаясь позади. Впереди мы видели, как наш вертолет приближался к Нидерландским Антилам. Это был быстрый перелет, и вскоре мы приземлились в аэропорту Фламинго.

Теперь все было по-другому. Я знал все так и будет.

*****

Не знаю, какого хрена я уселся у окна. Ненавижу сидеть у окна.

Кукурузник был рассчитан на девять мест, не включая пилота. Нас было всего четверо. Пилот был темнокожий парень, его волосы были стянуты в плотные тугие жгуты, которые словно капюшон покрывали его голову. Они были настолько длинные, что мне даже казалось, что они были накладными, тугими прядями вплетенные в его волосы. Он говорил по-английски с сильным ямайским акцентом, я хотел его задушить его же растаманской шапкой в стиле Боба Марли за то, что он выглядел настолько предсказуемо. Я ни с кем не разговаривал в течение всей поездки, когда мы приземлились, я отстегнул свой ремень безопасности, прошел мимо Рейн к открытой двери и спрыгнул на асфальт. Я прошел всего десять шагов, и передо мной возник чертов папарацци, щелкающий камерой около моего лица и выкрикивающий тупые вопросы.

Этого самоубийцу отделяло десять секунд от того, что я наброшусь на него, но прежде чем что-то могло свершиться, передо мной возник Джон Пол, отделяя меня от того парня и спокойно говоря ему, чтобы отвалил на время, потому что мы только были спасены. Как минимум около нас было десять человек в полицейской униформе, двое из них взялись за руки и создали живую изгородь, которая отделяла нас от сумасшедших журналистов. Они проводили нас с взлетно-посадочной полосы до нашего съемного дома. Мне было необходимо помочиться, и я не мог понять, что меня злит сильнее — невозможность вытащить член где захочу, чтобы не обращая ни на кого внимания помочиться, или же возможность воспользоваться удобствами цивилизации, после того как помочусь. Рейн болтала без умолку о том, как охренительно классно снова увидеть в туалете туалетную бумагу — если честно, она не сказала «охренительно», но все же, — я не мог видеть то, что она настолько рада нашему возвращению с острова.

Я закрыл дверь в ванную комнату, прислонился спиной к ней и закурил сигарету из лобелии, которые все еще находились в моем кармашке на поясе. Я понимал, что могу пойти и купить настоящие сигареты, но у меня не было денег, и я не собирался просить их у кого-либо. Я все еще был без футболки. Черт возьми, мне нужно взять у кого-нибудь эти гребаные деньги, чтобы пойти и купить себе выпивки. Моя голова шла кругом, потому что все произошло слишком быстро. Я был снова там, где мог курить, выпивать и снимать долбаных шлюх, если захочу. Но я не хотел. Я не хотел ничего из этого.

Я хотел обратно домой.

Я крепко закрыл глаза и в последний раз затянулся сигаретой, которая давала мне ощущение дома. Часть этих мыслей обеспечивала мне комфорт, но другая — большая часть была словно пощечина. Все, что было мне необходимо, осталось там на острове. Но сейчас находясь здесь в настоящем мире, который наполнен всеми необходимыми благами, я ненавидел все, что связано с этим миром. Я ненавидел города, магазины, парки, доки, аэропорты — абсолютно все. И людей — я презирал и ненавидел их. Ненавидел их больше всего. Я бросил окурок в туалет и нажал на слив.

Открыв дверь, я услышал, как визжит Рейн.

В моем разуме, словно яркий фейерверк, взрывались воспоминания о насильниках, работорговцах и убийцах, пока я спешил по коридору, и в итоге я обнаружил ее там с огромной улыбкой в объятиях какой-то цыпочки. Девушка была темнокожей небольшого роста с волнистыми длинными волосами. Она кричала со всей силы, словно пожарная сирена, хватаясь за плечи Рейн, и затем они начали прыгать вокруг друг дружки.