Александр Баунов - Миф тесен

Мы помним, что Путин вернулся, чтобы восстановить национальную гордость, униженную вроде как политическим поражением (целили в СССР, попали в Россию; мы к ним со всей душой, а нас, наивных, обманули) и бедностью 90-х, о чем и были оба фильма «Брат». И вот реванш состоялся. Мы стали не хуже во многих отношениях. Но двукратное падение курса рубля к доллару и евро, внезапное отставание по ВВП на душу населения от Польши и почти уже презираемой Прибалтики, разговоры о твердой валюте для избранных и прочее — это возвращение к началу царствования: будто и не было ничего, поманили и забрали.

Люди, которые рассказывают, как быстрое падение национальной валюты откроет изобильный рог импортозамещения, удивляют не меньше проповедников независимой от житейских бурь рублевой зоны для своих в длину, ширину и высоту. Они как будто пребывали до нынешнего года в злачных местах, где не знали печали и воздыхания, откуда внезапно для себя и упали на территорию Российской Федерации, причем от удара у них начисто отшибло память.

Поэтому они не помнят, что в начале 90-х у российского рубля, равно как и у белорусского и украинского купона, вообще не было никакой реальной ценности и соответственно российская рабочая сила практически ничего не стоила, хотя и была образована в советских вузах, техникумах и ПТУ, — то есть была той самой дешевой и квалифицированной рабочей силой, ради которой капиталисты выводят свои производства к черту на кулички. Но почему-то не вывели. А сама эта квалифицированная рабочая сила, вместо того чтобы нашить себе пуховиков на зиму, наварить мыла, насобирать магнитофонов, ходила в китайских, мылась турецким и слушала Пугачеву с японских, до которых наконец дорвалась. Та же сила, которой повезло больше других, ходила в шубах из обрезков бобра, выловленного в озере возле греческой Касторьи, а не заворачивалась в отечественные соболя. Одна только Алла Пугачева производила отечественное как до, так и после.

И российский автопром от легко летящего на связках нулей рубля никак не оздоровился, просто вместо нынешних новых иномарок рабочая сила ездила на подержанных.

Я вам расскажу, какое будет сейчас импортозамещение. Это будет импортозамещение Италии на Турцию и Германии на Китай. Вместо итальянского будет недорогой, но броский турецкий трикотаж. Вместо айфона — его китайский аналог: на вид почти не отличишь, да еще и с двумя симками. Вместо IKEA — ярмарка «Кухни Беларуси». Вместо народного автомобиля калужский «Фольксваген» — опять подержанный из Познани. Или загадочная самодвижущаяся повозка «Грейт голден мэйджик уолл»: «усиленный гидрой колесный руль, вольер для перчаток, удобная кушетка для затылка и головни — лучший выбор для тех, кто хочет в езду». Это раньше Путин китайского автопрома боялся и в Россию его заводы не пускал, предпочитая немецкий, а теперь союзнику по борьбе с мировым гегемонистом и потенциальному кредитору не откажешь.

Министр сельского хозяйства гордится: рост сельхозпроизводства в этом году составил 5% — все благодаря импортозамещению и вовремя введенным контрсанкциям. А как же в 2011 году, задолго до импортозамещения и контрсанкций, было целых 23%? Да и вообще, по данным нашей же статистики видно, что от погоды урожай у нас зависит гораздо больше, чем от импортозамещения.

Замминистра сельского хозяйства портит шефу картину: импортозамещение идет — не французского нижегородским, а испанского турецким.

Флаги веют на Босфоре,

Пушки празднично гремят,

Небо ясно, блещет море,

И ликует Цареград.

А вот душистое фруктовое мыло собственной варки, кое-какие местные джинсы и соболя, и даже YotaPhone, продвигаемый нынче в Дубае, появились тогда, когда в России возникли две вещи: платежеспособный, достаточно разно­образный и капризный спрос и кредиты на то, чтобы что-то купить, а если получится, то и произвести.

По части недорогой и дисциплинированной рабочей силы мы всегда будем проигрывать настоящему третьему миру. Уже и сам Китай проигрывает Камбодже и Индонезии. Уже примериваются к Африке — нельзя ли и там научить несложным операциям и простой трудовой дисциплине. При желании можно.

Похоже, что тягаться с бедными странами по части массового производства дешевых и простых вещей бесполезно. А собственное производство в развитых и умеренно развитых странах, к которым и мы относимся, начинается, когда простое уже есть, срам прикрыт, голова в тепле, а хочется разнообразного и интересного.