Эйми Картер - Испытание для Богини

На это мне было нечего ответить, и он, должно быть, это понимал, потому не стал смотреть на меня с ожиданием, а вернулся к чтению. Я наблюдала за ним, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что он не человек. Черты его лица были слишком симметричными, чтобы сойти за нормальные, его гладкая кожа была лишена даже намека на щетину, густые угольно-черные волосы были на дюйм выше плеч, а поражающий цвет глаз — все дело было в глазах, затягивающих, беспрерывно двигающихся воронках серебра. В тусклом свете они почти сверкали.

Когда он прочистил горло, я поняла, что пялюсь. Хоть меня все еще раздражало, что он не доверяет мне, я хотела разрядить обстановку и сказала первое, что пришло на ум:

— Что ты делаешь днем? В смысле, когда ты не здесь. Или ты всегда здесь?

— Не всегда, — он снова вложил закладку между страниц и отложил книгу в сторону. — У нас с братьями и сестрами есть свои обязанности. Я правлю мертвыми, потому большую часть времени провожу в Подземном мире, принимаю решения и контролирую, чтобы там царил порядок. На самом деле все куда сложнее, но если ты пройдешь, то узнаешь все подробности того, чем я занимаюсь.

— Ох, — я прикусила губу. — И какой он, Подземный мир?

— Всему свое время, — сказал он, быстро коснувшись моей руки. Его ладонь была теплой, и я поборола трепет от прикосновения. — Что насчет тебя? Чем ты занимаешься в свободное время?

Я пожала плечами.

— Мне нравится читать. И рисовать, хоть и не очень получается. Мы с мамой занимались садоводством, и она научила меня играть в карты. — Я посмотрела на Генри. — Ты умеешь?

— Я могу составить конкуренцию в парочке игр, но не знаю, популярны ли они еще.

— Может, сыграем как-то? — предложила я. — Если ты собираешься проводить здесь каждую ночь.

Он кивнул.

— Было бы неплохо.

Мы снова замолчали. Ему, казалось, было комфортно валяться на чужой постели, словно он делал это прежде сотни раз. Кто его знает, может, и делал, но я не хотела об этом думать. Не я первая, но я последняя. Отказ ему никому не принесет добра — при этой мысли мое сердце громко застучало в знак протеста — и поскольку я застряла здесь на полгода, у меня не было в планах записываться к нему в недруги. Тем не менее, я очень устала.

Я боролась с собой с пару секунд, мешкая между правильным решением и тем, чего я хотела. Стоило поговорить с ним, задать больше вопросов, узнать его, но я думала лишь о крепком сне, — который мне не светит, если Генри останется, даже если он не произнесет ни звука. Что бы он ни говорил об обязанностях и ожиданиях, такая нервозность за одну ночь никуда не денется.

— Генри, — тихо позвала я. Он вернулся к чтению, но его взгляд мгновенно оказался на мне. — Пожалуйста, не пойми превратно, но я очень устала.

Он встал, забирая книгу с собой. Вместо того чтобы сделаться сердитым и обиженным, его выражение сохранило привычный нейтралитет.

— Этот день был долгим для нас обоих.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась, надеясь, что смогу этим замять любые неловкости.

— Конечно, — он прошел к двери. — Спокойной ночи, Кейт.

Такая мелочь, но даже намек на сердечность в его голосе заставила мои щеки порозоветь.

— Спокойной, — сказала я, надеясь, что он не мог увидеть мой румянец с другого конца комнаты.

***

— Так он тебе нравится, — это был не вопрос, и я злобно посмотрела на свою ухмыляющуюся мать. Мы сидели на лавочке, наблюдая за бегунами и людьми с собаками.

— Я этого не говорила, — ссутулилась я. Мама села прямее, будто обедала на королевском приеме, а не проводила утро в Централ-парке. — Просто… не хочу, чтобы он умер, вот и все. Больше никто не должен умереть из-за меня.

— Никто из-за тебя и не умер, — сказала она, проводя рукой по моим волосам и убирая их с глаз. — Даже если ты не пройдешь испытания, это не твоя вина. Пока ты стараешься изо всех сил, все должно быть нормально.

— Но как я могу стараться, когда даже не знаю суть тестов? — я засунула руки между колен. — Как мне это сделать?

Она приобняла меня за плечи.

— Все верят в тебя, кроме тебя самой, Кейт, — ласково сказала мама. — Может, стоит призадуматься?

Даже если все в меня верили, это не значило, что они правы, или что я преуспею. Это означало лишь то, что, ко всему прочему, мне еще и придется беспокоиться, что я их разочарую. Или, в случае с Генри, отправлю на досрочную пенсию в небытие.

— Но он тебе нравится, не так ли? — спросила мама через пару минут. Я вытянула шею и посмотрела на нее, удивившись, увидев искреннее беспокойство на ее лице.