Сара Вульф - Zhiestokiie_i_liubimyie_-_Sara_Vul_39_f

– У меня четыре младших брата, так что грех позволить своим талантам зачахнуть.

Я начинаю смеяться, но внезапно раздающиеся голоса заставляют меня подскочить. Бросаю настороженный взгляд на холм, но это просто толпа громко болтающих девчонок проходит мимо.

– Не хочу постоянно жить в страхе. – Вздыхаю. – Во Флориде было хреново и здесь будет так же.

– Я бы посоветовала тебе его игнорировать, но, думаю, легче сказать, чем сделать, верно?

Я киваю.

Диана срывает травинку, и я собираюсь сказать что-нибудь серьезное, мудрое и, возможно, судьбоносное, но ясный сильный голос Иветты рушит момент. За ее спиной болтается чехол с гитарой, а ее розовые волосы идеально сочетаются с закатом.

– Эй! Неумеха, ты идешь на концерт или как?

Я кое-как встаю и бросаю последний взгляд на кафетерий. Теперь колючая петля вокруг моей шеи исчезла. Он ушел. Я в безопасности. Пока. Диана встает следом за мною.

– 6 –

3 года

47 недель

1 день

Эмель Холл – это массивная совокупность дерева и стекла, построенная богатенькими, морщинистыми выпускниками, которые хотели увековечить свои имена на чем-то огромном и впечатляющем до того, как сыграть в ящик. Благодаря музыкантам и фанатам рок-группы «Ясные глаза», которые торчат здесь круглосуточно, это место процветает. Эти состязания групп нечто вроде сделки: кучки дрянных студентов, грезящих стать выдающимися инди-группами по очереди выступают друг перед другом. Алкоголь запрещен. Однако ребята все равно протаскивают его тайком в бутылках из-под воды и флягах, а затем, смеясь, разливают жидкость вокруг, словно пьяные в стельку пираты. С трастовыми фондами. И с обязательной сдачей эссе на следующий день. Не то чтобы пираты писали эссе. Но если бы писали, то они были бы о поющих попугаях, драках на ножах и баснословных трофеях – в виде сундуков с сокровищами, не женщин, хотя, возможно, и их тоже, это же пираты.

– На, держи, сфотографируй меня на сцене. Хочу запечатлеть свою потрясающую жизнь в ярких красках. – Иветта впихивает телефон мне в руку.

Диана выглядит слегка потерянной.

– Ты в группе? – кокетливо хихикая, спрашивает она. Иветта смотрит на нее, как будто видит впервые.

– Эм, да. Гм. Великая тусовка.

– Я бы не назвала это великой тусовкой, – возражаю я. – Здесь не хватает обнаженных людей.

– Это название группы, бестолочь, – говорит Иветта, пихая меня локтем. – Я опаздываю, мы следующие. Если бы КОЕ-КТО взял трубку, мне бы не пришлось бегать по всему кампусу в поисках…

– Я же тебе говорила! Правительство прослушивает все мои разговоры, поэтому я перешла на дымовые сигналы. – Я помолчала с секунду. – Их тариф до неприличия дешев. И огнеопасен.

Иветта закатывает глаза и, развернувшись, пробирается сквозь толпу к кулисам. Мы с Дианой наблюдаем, как выступающая группа разрывает сердца людей, пока их ведущий гитарист исполняет режущее слух соло.

– Она милая, – кричит мне Диана.

– Не столь милая, как я! – ору я в ответ. – Подожди, ты о ком?

– О твоей подруге. Иветте, кажется?

– А, да. Она моя соседка по комнате. Я вроде инфекции – заражаю все, к чему прикасаюсь. Она станет еще милее, когда мои микробы захватят ее тело и превратят в послушную фаворитку. – Диана хихикает. – На самом деле я не такая злая.

– Знаю, – отвечает она. – Злые люди так много не плачут.

Я хочу сказать ей, что не всегда так много плакать, хочу рассказать ей все, но понимаю, что история выйдет слишком длинной. Достойной как минимум трех книг. Поэтому я переключаю свои мысли на размышления о том, что подразумевала Диана под «милой». Она сочла Иветту в общем очаровательной девушкой или же настолько милой, чтобы разделить с ней постель? Внезапное осознание того, где я нахожусь, поражает меня, словно огромное истощение эмоционально выматывающего дня решает меня добить. Полное поражение. Не могу здесь оставаться, поэтому, бормоча извинения, пробираюсь через толпу на улицу, где народ курит, а музыка не так оглушает. Сползая по стене, опускаюсь на землю, притягиваю колени к подбородку и наблюдаю восхождение луны над стихающим кампусом. Теперь мой дом здесь, но я этого не ощущаю. Не чувствую себя здесь как дома. Когда же это изменится?!

– Когда же ты почувствуешь себя в безопасности. – Раздается голос рядом со мной. Мои уши узнают его раньше глаз, и я мгновенно сожалею, что вышла сюда, что приехала в этот университет, что вообще родилась на свет.

Окутанный тенью, лукаво улыбаясь, надо мною возвышается Безымянный. Его руки небрежно цепляются за карманы джинсов. Кончики моих пальцев немеют. Он присаживается напротив меня, статическими волнами поражая беспомощностью, которая поглощает меня целиком.