Тея Лав - Тея Лав Невинные

Ха! Меня рассмешили ее вопросы. Ну, конечно блин.

- Причем тут Стеф? Я ее сто лет не видел. Не говори ерунды.

- И все равно. Иди на хрен, Мерлоу!

И отключилась.

Я хохотнул себе под нос и лег на кровать. Телефон снова завибрировал. На этот раз, уведомляя о сообщении.

« Чувак. Кирстен в бешенстве. Какого хрена, ты ее продинамил? Мне заехать за тобой? Мы уже на месте » . Стив.

Ага. И весь вечер смотреть на обиженное лицо Кирстен. Спасибо, обойдусь.

« Веселись без меня, старик. Я сплю » .

« Зануда » . Приходит от него позже.

Я тихо смеюсь. Что ж, он прав.

Если бы сегодня в парке, я не встретил Мадлен, возможно, я бы пошел. Если бы она не дала мне свой номер, я бы пошел. Но случилось снова два чуда, и мне нужно было придумать самую смешную эсэмэску. Думаю, напишу ей завтра утром. Теперь точно зная, что у них с Заком ничего нет, я надеялся еще на одно чудо.

Когда, я увидел Мадлен сегодня в парке, я долго ею любовался, прежде чем подойти. Она бегала с огромным псом и смеялась. Собака приносила ей палку, которую Мадлен кидала в сторону. Она была такой счастливой. Волнистые волосы растрепались и падали ей на лицо. Я любовался ее телом. Ее стройными ногами. И я смотрел на ее грудь, скрытую за просторной футболкой. Пялился на ее задницу.

Ханна вырвала меня из моих эротических фантазий, дернув за куртку, указывая на Мадлен. Она ее узнала, и она ей нравилась. Когда Мадлен уселась на траву и уткнулась, я решил подойти, нарочито делая медленные шаги, все еще любуясь ею. Я был поражен, когда после приветствий, Мадлен начала извиняться за Зака. Этот пьяный идиот звонил вчера и наезжал, потому что я увез Мадлен.

Ей было неловко от этой ситуации, а я от нее ловил кайф, потому что все это было связано с Мадлен. Мне нравилось, что Зак ревновал ее ко мне, я его не боялся. Давно пора сбить спесь с нашего капитана.

А как она смеялась сегодня. У меня такое ощущение, что мы всегда общались. Я надеюсь, она, наконец, поняла, что я не засранец. По крайней мере, стараюсь им не быть. Общаться с Мадлен, было так легко, как дышать. Никогда не сомневался в этом. И так долго к этому стремился. Трудно было только не смотреть на нее постоянно. Очень трудно. Я заметил, когда Мадлен на долгое время задержала свой взгляд на бегающей Ханне. Ханна прихрамывала на правую сторону. Но никто этого особо не замечал. Мадлен заметила. И в ее глазах проскользнуло немного сожаления и грусти. Она не таращилась на нее с любопытством, и не стала задавать вопросов. Вот уже два дня, как я открываю книгу под названием «Мадлен Ланкастер», и мне хочется читать и читать. Читать запоем, не прерываясь.

Теперь, мне очень даже не хочется уезжать из Салема на выходные. Но мама настояла отвезти Ханну в Орландо, где находится лучший Диснейленд в мире. Я бы мог не ехать но, представив, что Ханны не будет рядом целых четыре дня, я пришел в ужас. Целый год я не отходил от сестры, целый год, наша семья тщательно скрывала ото всех случившееся с Ханной. Целый год, я старался казаться таким же, как прежде - беспечным подростком, усердно посещая вечеринки, на которых думал, лишь о том, что делает сестра. Все ли с ней в порядке. Я не допускал никого обрабатывать ее шрамы, кроме доктора Батлера. И только я, я один возил в клинику сестру, каждые две недели. Это право, я вырвал зубами. Кричал, плакал, но добился своего. Мама сопровождала нас по возможности, если была не занята подготовкой бала или банкета. Отец, был занят всегда. Но он знал, когда приемы, и всегда звонил в этот день или присылал своего водителя, который всегда уезжал восвояси. Он был ни к чему.

Поэтому, я был удивлен, что в этот раз он сам нас отвез к доктору и был на приеме. Но он не отрывал глаз от часов, не терпеливо дергая ногой пока доктор Батлер осматривал Ханну. Я сдержался. Если бы сорвался, ничего хорошего не вышло бы. Он не винил меня за то, что случилось. Но я видел в его зеленых глазах, то, что раньше не видел. Возможно, все же винил, просто молчал.

Доктор Батлер был доволен состоянием Ханны. За последние две недели, она явно прибавила в весе и сны ее стали спокойней. В операции она больше не нуждалась, но летом ей нужно пройти санаторное лечение.

После случившегося, Ханне поставили диагноз ожога третей «B» степени. Около 20 процентов ее кожи пострадало. Но самое страшное было то, что она перестала говорить. До всего этого, Ханна была подвижным, неугомонным, шустрым ребенком. Болтала без умолку. После операции, она молчала. Она так же улыбалась, играла, была весела, но молчала.