Jane Harvey-Berrick - Education of Sebastian

Неуверенно, его руки проскользнули по моей талии, едва касаясь ее. Я наклонила его лицо и вновь поцеловала его. И в этот раз он поцеловал меня в ответ настойчивее, его язык проник в мой рот, и я почувствовала, как его руки напряглись вокруг меня. Окрыленная, я проскользнула рукой в его джинсы, и его тело напряглось. Я ощутила его тепло, нагота под его джинсами возбуждала вдвойне. Он застонал.

— Расстегни молнию, — тихо сказала я.

Немного неуклюже, он расстегнул застежку молнию на моем платье. Я сбросила его с плеч и наблюдала, как оно упало на пол.

На мгновенье Себастьян замер, а затем он вновь приблизился ко мне, передвинув свои руки с моих бедер на талию, и неуверенно остановился под грудью.

— Да. Прикоснись ко мне.

Я взяла его руку в свою и медленно подняла к своей груди, не спеша, поглаживая ее по кругу, показывая ему, как сделать мне приятно, позволяя ему исследовать мое тело, пока я дрожала под его прикосновениями. От ощущений кожа к коже.

Он завел левую руку за меня, медленно скользя вниз, заем прижал ладонь к моей спине, а правой рукой накрыл мою грудь. Он вновь поцеловал меня. Мое собственное сердцебиение ускорилось, и я понимала, что все мое существо отвечает на его прикосновения.

— Скинь обувь. Я хочу раздеть тебя.

Он мгновенье сомневался, позволяя словам впитаться в его заполненный разум, затем стянул с себя кроссовки. Он был превосходно босым.

Я вновь притянула его к себе и расстегнула пуговицу на его джинсах. Его глаза были широко раскрыты, пристально наблюдая за мной с очевидным желанием. Я не смела остановиться, чтобы проанализировать свои чувства. Бесстыдно я расстегнула молнию и спустила джинсы с бедер. Я удивила его, когда опустилась вниз, чтобы стянуть материал с его ног.

Я высвободила его член, и была удивлена и даже немного потрясена. Он был намного больше Дэвида. Я ни разу не была с другим мужчиной, ни до, ни после замужества. Я была смущена, осознавая, что Себастьян рассчитывал, что я и дальше буду брать на себя инициативу.

Я осторожно погладила его голени, коленки, бедра, затем позволила своим пальца пробежать по его лобковым волоскам, и нежно погладила его эрекцию. Его член действительно был превосходен — мягкий и шелковистый, но все же твердый. Я ни разу не хотела вот так разглядывать Дэвида, сейчас все было по-другому. Себастьян, казался таким уязвимым, доверившись мне. Я продолжала гладить его, ласково массажируя, прикасаясь пальцам к его головке.

Все его тело задрожало, и он зажмурил глаза.

Я поднялась и расстегнула лифчик, пока он с недоверием наблюдал за мной. Я глубоко вдохнула, просунув пальцы под резинку трусиков, стянула их с бедер и переступила через них.

Казалось, на какое-то мгновенье время остановилось, пока мы просто стояли, уставившись друг на друга, рассматривая нашу наготу.

Я вытянула руку, и Себастьян сделал шаг ко мне. И внезапно, будто внутри него щелкнули переключателем, он окружил меня своим телом — его руки оказались на моей груди, плечах, ягодицах, бедрах, его язык в моем рту, на моей шее, между моим грудями, полностью подавляя меня.

Я схватила его яростно, крепко сжимая пальцы вокруг его члена. Я услышала, как он втянул воздух сквозь зубы.

Я провела моими пальцами еще раз вверх по его члену, крепко вцепившись в его мягкую кожу. Внезапно он взорвался, его тело задрожало. Я почувствовала влагу на своем бедре, и, опустив взгляд, заметила бледно-кремовую жидкость.

Такое знакомое чувство разочарования просочилось в меня. Но выражение его лица остановило эти мысли.

Сокрушенный под весом этого унижения, он буквально развалился на части, упал на пол, отрывисто рыдая.

— Прости! Прости! Прости!

Он повторял слова вновь и вновь, прикрыв руками свое лицо.

— Нет, не надо. Это не важно. Все в порядке, — прошептала я, ласково поглаживая мягкую, загорелую кожу его спины.

Сколько раз я говорила эти слова раньше, на самом деле, не подразумевая их? До настоящего момента.

Я опустилась на пол, и, обняв его начала раскачивать взад-вперед, тихо воркуя, пока его рыдания разрушали его.

В конце концов, он успокоился, но отказывался взглянуть на меня.

— Себастьян, все хорошо.

Он не ответил.

— Себастьян, посмотри на меня.

— Мне так жаль, — вновь пробормотал он, отворачивая лицо.

Я не знала, что сделать, как показать ему, что это было не важно или, по крайней мере, что я не стала хуже о нем думать из-за того, что произошло или вернее не произошло.