Brittainy Cherry - Loving Mr. Daniels

— Я собирался попросить ее выйти за меня, ты знаешь.

Деревянный сундучок передо мной упала на бок рядом с моим бедром, и я ощущала, как летнее солнце опаляет мое лицо, выплевывая свой свет на мою кожу. Не поворачиваясь к нему, я кивнула.

— Знаю.

Тяжелый вздох сорвался с его губ, когда он повернулся, чтобы опять зайти в церковь. Я сидела там еще некоторое время, безмолвно прося солнце расплавить меня в небытие на ступеньках. Люди бродили возле здания, но никто не останавливался, чтобы посмотреть. Они были слишком заняты своими жизнями, чтобы заметить, что моя каким-то образом остановилась.

Дверь церкви снова открылась, только на этот раз это был Генри, который пришел сесть рядом со мной. Он не сказал много, но он сидел достаточно далеко, чтобы я не чувствовала себя некомфортно. Потянувшись в карман своего пиджака, он вытащил пачку сигарет и прикурил одну.

Клубы дыма вылетали из его рта, и я как загипнотизированная наблюдала за узорами, прежде чем они рассеивались.

— Тебе не кажется немного дурным курить на ступеньках церкви?

Генри стряхнул немного пепла с сигареты, прежде чем заговорил:

— Да, ну, поскольку этот мир похоронил одну из моих дочерей, я думаю, что могу покурить на этих ступеньках и сказать: «Да пошел ты, мир». По крайней мере, сегодня.

Я рассмеялась, сарказм наполнял каждый звук моего смеха.

— Это кажется немного смелым для тебя называть нас своими дочерями, после восемнадцати лет только звонков на дни рождения и праздничных подарочных открыток.

Генри приехал сюда из Висконсина, и это был первый раз, когда я его увидела за довольно долгое время.

Он не сделал миссией своей жизни иметь кофейную кружку с надписью «Папа №1», и я была в порядке с этим. Но приехать сюда сегодня и играть роль скорбящего отца казалось немного драматичным, даже для парня курящего сигареты.

Он тяжело вздохнул, не ответив. Мы сидели и смотрели на людей долгое время. Достаточно долго для меня, что я почувствовала себя плохо из-за того, что так грубо ответила ему.

— Извини, — пробормотала я, смотря в его направлении. — Я не имела это в виду. — Я даже не думала, что он обиделся на это из-за меня. Я полагаю, что иногда легче понять, чем обидеться.

Вскоре Генри озвучил свою истинную причину, почему присоединился ко мне снаружи.

— Я говорил с твоей мамой. У нее довольно сложный период.— Никакого комментария от меня. Конечно, у нее сложный период! Ее любимая дочь мертва! Он продолжил: — Мы пришли к соглашению, что, возможно, будет лучше, если ты переедешь ко мне, начнешь и закончишь свой последний год в Висконсине.

На это раз я по-настоящему рассмеялась.

— Да, конечно, Генри. — По крайней мере, у него все еще было чувство юмора, чтобы продолжить. Странное чувство юмора, но забавное. Повернув свое тело к нему, я увидела, как мрачный взгляд заполняет его глаза — тот же самый оттенок зеленого, что и у меня. И у Габи. Мой желудок скрутился узлом боли. Мои глаза наполнились слезами. — Ты серьезно? Она больше не хочет, чтобы я была здесь?

— Это не так... — его голос дрожал, он старался не обидеть меня.

Но это было так. Она больше не хотела меня. Иначе, зачем бы она хотела отправить меня на землю коров, сыра и пива? Я знала, что у нас трудный период, но такое все семьи переживают после смерти. У вас сложные времена. Вы ведете себя осторожно. Вы кричите, когда должны и плачете во время криков. Вы разваливаетесь на части — вместе.

Боль в животе из-за последних нескольких недель вернулась, и я ненавидела то, что чувствовала себя слабой. Не перед Генри. «Не теряй сознание перед ним».

Я встала со ступенек, держа деревянный сундучок под своей левой рукой. Оттряхнув пыль с задней части своего платья правой рукой, я пошла в сторону церкви.

— Все в порядке, — солгала я, мой разум помутился от панических мыслей о грядущем. — Кроме того... кто вообще хочет быть желанным?

Прошла неделя с похорон, и мама оставалась с Джереми большую часть этого времени. По правде говоря, не так я ожидала провести последние несколько недель лета — одна дома в слезах, плача целыми днями. Я официально превратилась в жалкую.

Положительная сторона, что я не плакала последние десять минут. Это была довольно большая победа.

После того как прошла по коридору, я остановилась и прислонилась к косяку двери, за которой находилась спальня, которую мы делили. Он был там, на моем комоде — ее небольшой сундучок чудес. Вся жизнь Габи, или, по крайней мере, то, какой она мечтала однажды жить жизнью, была в этом сундучке — я знала это. Назовите это инстинктивной реакцией или чутьем близнецов, но я просто знала.