Манскова Витальевна - В городе Солнца

Людей, разучившихся ходить, говорить - к счастью, не было. Но оказалось, что стереть личные эмоции, память о семье, о родителях - было легче, чем какие-нибудь "пунктики": тягу к водке, к примеру, или к бомжеванию - и тому подобному. Так появились в крупных городах высокоинтеллектуальные бомжи, к которым приходили советоваться академики.

Но самое печальное было в том, что самые удачные эксперименты не были связаны с перезаписью какого-то конкретного, небольшого, но удачно выбранного участка мозга. Наилучшие результаты дала практически полная перезапись всего мыслительного участка головного мозга, обоих полушарий.

Эти "случаи" оставляли под наблюдением в лаборатории. В народе поползли слухи, что ученых держат в тюрьмах и заставляют работать "на правительство", как это уже бывало в ещё более старые времена: но на самом деле у этих людей или вовсе не было дома, или же их родственники просто не поняли бы, что вдруг с ними произошло. Вдобавок, они сами никого бы не узнавали.

У многих "результатов эксперимента" происходил дисбаланс между желаниями духа и желаниями тела, нередко такой невыносимый, что люди пытались покончить с собой. Лишь где-то у седьмой или десятой части "удачных" экспериментов не происходило подобного дисбаланса. Это говорило лишь о том, что тело было более-менее подходящим: хороших людей перезаписали. Не достигших глубоких знаний только вследствие внешних обстоятельств: неудачников, из-за плохих условий существования и материальной задницы выкинутых из социума, ставших в результате бомжами или горькими пьяницами.

Так появилась идея перезаписи при работе с "хорошим материалом", который не заставил себя ждать: с добровольным согласием подписывали контракт на проведение эксперимента то студенты, отчаявшиеся от того, что по финансовой причине были вынуждены оставить вуз - и завещая деньги, полученные за участие в эксперименте, своим родителям, то матери, желающие обеспечить материальное благополучие своих детей даже такой ценой, ценой жертвы, то - просто люди, находящиеся в столь затруднительном положении, что вот-вот могли пополнить собою ряды бомжей или самоубийц.

Эксперименты продолжались, и появилось уже достаточное количество исследований для того, чтобы говорить об их общих закономерностях.

Оказалось, что даже среди результатов последнего рода экспериментов (а их было около сотни) только три человека смогли пользоваться записанными на их мозг знаниями. Остальные - могли, конечно, иногда, как машины, вдруг выдать что-нибудь, но могли и совсем неожиданно, в самый неподходящий момент, забыть всё напрочь. Знания всплывали у них в тот момент, когда это было совершенно не нужно - во время сна или еды, и полностью исчезали во время работы, когда требовалось их применить.

В общем, примерно об этом на основе своих собственных наблюдений (не связанных с подобными экспериментами, конечно: он в них участия не принимал) писал Сергей Иванович Правоторов, описывая некоторые мыслительные процессы. Попробую воспроизвести: "При отсутствии интеллектуальной дисциплины и массы приложенных усилий по достижению и хранению знаний сами знания, имеющиеся ныне в активе и полученные когда-либо ранее, становятся ненужным хламом и постепенно "отбрасываются" из активной памяти. Мы все получаем массу информации из книг, газет, учебников - а многое ли мы помним, особенно по прошествии некоторого времени? И легко ли мы можем забыть соседа, ударившего нас ни за что сковородой по голове десять лет тому назад? Это всё означает, что мы хорошо помним то, что связано с эмоцией. Знание должно быть эмоциональным, мы органически должны участвовать в его получении. Знание должно быть очеловеченным. То есть, передать знание лучше всего может только один человек, владеющий знанием, другому при непосредственной беседе. Об этом хорошо знали древние, строившие обучение на принципе непосредственной передачи. Вспомните, например, метод обучения Сократом своих учеников".

Второй мыслью Правоторова было предположение о том, что человек мыслящий очень близко подходит к идее ноосферы, планетарного разума, космических лучей и тому подобного. То есть процесс мышления иногда напоминал ему "эвристическое подключение" к чему-то неизвестному. Эта сила сродни божественному откровению, и никакие перезаписи мозга не могут "эвристическому подключению" способствовать.

Для наглядности он приводит для примера детскую сказочку про Иванушку-дурачка. Который много лет лежал на печи... На самом деле занимаясь внутренней мыслительной работой, пытаясь установить связь с космосом, вселенной, планетарным разумом. Человек, идущий этим путем, но не дошедший, выглядит "дураком"... Он отстранен от материальной жизни, на первое место выдвинув духовные потребности, и потому не преуспевает поначалу в делах житейских. Потом же Иван, наконец, получает то, что хотел: он стал понимать язык зверей и птиц, мог управлять предметами на расстоянии, людьми и событиями.