Александр Нахимов - Война. Семья. Друзья

Холодным зимним вечером на уютной кухне семья в полном составе ужинала. Все были в неважном настроении.

– Папа, а почему не состоялась поездка в Германию?

– Понимаешь, этого и следовало ожидать, ты разве не замечаешь, что творится в стране?

Колька вопросительным взглядом посмотрел на отца.

– Ладно, давайте спать, – ответил Игорь Сергеевич. – И поверьте мне, что это не самая большая проблема, которая в будущем может ожидать нас.

– Может, все не так плохо? – спросила мама.

– Не знаю, не знаю, – тихим голосом ответил глава семьи. – Кстати, вам не кажется странным, что у нас давненько не бывал Криворучко?

– Точно, – сказала Татьяна Викторовна. – Я его видела недавно около дома, он очень сдержано со мной поздоровался и даже не поцеловал руку как обычно…

Только в марте Крапивину удалось немного забыть о зарубежной поездке, так как он готовился к первенству области по боксу. Тренировки проходили каждый день плюс 5-6 уроков в школе. На развлечения и разные мысли времени не оставалось.

Соревнования прошли относительно неплохо: выход в финал и поражение лишь по очкам. Причем судьи отдали предпочтение сопернику не совсем справедливо.

Однажды теплым мартовским вечером Колька шагал с тренировки. Неожиданно из-за угла появился Бардин, который нес сумку с продуктами. Отношения между пацанами давно нормализовались, и жить стало спокойнее всем.

– Ты откуда, Георгий? – спросил Колька.

– Да вот, мамка послала к тетке за хавкой. А ты что же, все лупишь физиономии своим ровесникам?

– Пойми, это спорт. Да и к армии надо готовиться. Такие вот дела, Жорка.

– Хочешь сказать к войне?

– Ты чего городишь, Сударь? Товарищ Сталин сказал о невозможности таковой.

– Иосиф Виссарионович много чего говорит и особенно делает, а доверчивые и наивные люди верят всему…

На стене дома культура висел огромный портрет вождя народов и смотрел на прохожих снисходительным взглядом с едва уловимой усмешкой. От таких откровенных высказываний своего знакомого будущий офицер на несколько секунд потерял дар речи. Крапивин осторожно оглянулся, посмотрел по сторонам, а потом тихо сказал:

– Ты с ума сошел? Сталин – наше все. Смотрит на несколько лет вперед, а нам, обычным гражданам надо просто верить ему и идти за ним, куда бы тот ни приказал.

– Хороший ты пацан, Милорд, но глупый и непонятливый, – продолжал Бардин. – Давай, присядем на скамейку.

Вокруг росло много деревьев, дышалось легко и свободно.

– Выпей лучше молочка, – Жорка достал из сумки большую бутылку и книгу «Три мушкетера».

Глотнув вкусный напиток, Колька успокоился и вопросительно посмотрел на ученика соседнего класса.

– Георгий, Дюма который раз читаешь?

– Второй. А сам сколько раз перечитывал?

– Что тут сказать, люблю я эту книгу, да и многие другие, – ответил Николай.

– Ты не горячись, спортсмен, а выслушай меня, – продолжал Бардин. – Твоя семья живет в большой и шикарной квартире. Батя, пока известный и уважаемый человек, получает большую зарплату. Вы несколько раз ездили на море. А я живу с матерью и двумя младшими сестрами в старом деревянном бараке в одной комнате с общим коридором. Отца арестовали полгода назад. За что? А ни за что. Просто высказал свое мнение о предстоящей войне и о том, как нашей стране придется тяжело. Кто-то стуканул, куда следует, ранним утром подъехала к дому темная машина и трое бесцеремонных товарищей увели единственного кормильца, предварительно перевернув всю комнату с ног на голову. Между делом исчезли все сбережения, на которые мы могли бы жить целый год. Младшая сестра по сей день заикается, а матушка последнее время сильно болеет, а отец у меня, между прочим, не был каким-нибудь фуфлыжником, а возглавлял на стройке лучшую бригаду, выполнял досрочно план, и мы ждали переселения в отдельную квартиру. А сколько зданий построено при его участии! Вот за все это товарищ Джугашвили, он же Сталин, таким образом отблагодарил одного из лучших строителей области.

Колян сильно покраснел и ни разу не прервал монолог Жорки, он только заметил, как сильно повзрослел его знакомый за эти месяцы: совсем другой взгляд, появилась какая-то уверенность и легкое равнодушие ко всему происходящему.

– А что дальше? – поинтересовался Николай.

– Да ничего. Я рассчитывал, будто наши правоохранительные органы, самые справедливые в мире, разберутся, извинятся и отпустят батю. В конце концов, товарищ Сталин скажет свое веское слово, ведь ему до всех есть дело. Но отцу быстренько впаяли «десятку» без права переписки и отправили по этапу в дальние края. И никто не заступился, представляешь? Сестры постоянно плачут, а я в последнее время встаю в пять утра и за гроши помогаю разгружать товар в соседнем магазине. Такие вот дела.