Александр Нахимов - Война. Семья. Друзья

***

Колька пришел в себя только в расположении у врага. Сильно болела голова, но ни один осколок не попал в него. Спасло партизана широкое дерево, стоявшее рядом, которое приняло на себя основную силу взрыва.

Первые два дня красноармейца много били, пытаясь получить нужную информацию. Затем бросили в большой сырой подвал, где находились еще пятеро наших пленных, которым не удалось убежать от врага во время операции партизан. На следующий день на допрос разведчика не вызывали, что казалось ему очень странным. Николаю стало ясно, что его рано или поздно расстреляют, так как рассказывать про сослуживцев тот не собирался ни под какими пытками. Смерти Крапивин не боялся, но обидным казалось то, что больше никогда не придется увидеть мать, тетю Машу, своих друзей и, самое главное, он не сможет помочь отцу. Но кто бы мог предположить, что события ближайших дней переменят жизнь героя самым неожиданным образом….

IX

Штурмбанфюрер Бруно Мюллер сидел на заднем сидении легкового автомобиля и дремал. Его сопровождали два экипажа мотоциклистов. В Белоруссию он прибыл с целью набора курсантов в разведывательную школу Абвера, которая базировалась в Прибалтике. Этот населенный пункт немецкий офицер решил посетить только потому, что местное гестапо возглавлял его друг детства Ганс Гринвальд.

Прошло достаточно много времени с момента отъезда Бруно из славного русского города Челябинска. Игорь и Татьяна Крапивины даже не догадывались о том, что их приятель и сослуживец работал на немецкую разведку. Самое главное, что после своих подробных отчетов о деятельности в Советском Союзе он едва не пострадал, т. к. писал правду, и командование заподозрило его в легкой симпатии к СССР.

Тем не менее определенные связи Мюллера в Берлине позволили ему избежать неприятностей и вместо Восточного фронта получить престижную должность заместителя начальника секретной школы немецкой военной разведки. Основной его обязанностью являлась канцелярия учреждения, а именно подготовка документов для заброски диверсантов и шпионов в тыл Красной Армии. Помимо этого начальник заведения доверял ему полностью и поручал миссии по подбору контингента из военнопленных для последующего обучения в Прибалтике.

В восемь утра машина офицера Абвера подъехала к зданию бывшей школы, здесь располагался аппарат Гестапо.

Приятели очень обрадовались долгожданной встрече и приступили к распитию ароматного кофе. Дружеская беседа длилась более часа.

После этого Ганс поинтересовался:

– Как у тебя дела с набором будущих подчиненных?

Бруно, допивая вторую чашку, спокойно ответил:

– Вот хотел начать с вашего небольшого лагеря, но слышал, будто партизаны перебили много немцев и основную часть пленных освободили?

– Твоя информация верна процентов на семьдесят, так как многих бежавших наши солдаты застрелили при попытке к бегству и вернули их обратно. Кроме того, удалось поймать одного русского разведчика…

– Слушай, покажи мне всех арестованных. Может, удастся найти интересные экземпляры?!

– Да без проблем. Построить в коридоре перед моим кабинетом или пойдешь в подвал? – уточнил Гринвальд.

Штурмбанфюрер решил ознакомиться с пленными внизу и в сопровождении нескольких местных полицаев спустился по лестнице.

Через пару минут красноармейцы стояли в длинном коридоре сырого подвала. Бруно не спеша ходил перед русскими, затем произнес длинную речь о выгоде для арестованных, если те станут служить великому Рейху.

Шаг вперед сделали лишь два человека. Автоматчик увел их наверх. Сказав еще несколько слов, Мюллер собирался уходить, но его взгляд остановился на молодом парне, стоявшем с краю. В этом высоком немного худощавом человеке он узнал сына своего хорошего товарища Игоря Крапивина из Советского Союза.

Колька сразу понял, кто есть кто, но не стал подавать виду. Вдруг тот не захочет вспоминать прошлое и общаться с ним.

Штурмбанфюрер обладал прекрасной памятью и моментально принял нужное решение, приказав охране увести советских бойцов в камеру и оставить их наедине с Николаем.

На немецком языке офицер Абвера поинтересовался:

– Какими судьбами, мой юный друг?

– Так получилось, дядя Бруно.

– Не ты ли тот партизан, который уложил большую группу немцев и полицаев, прикрывая отход своих?

– Да, это был я, – подтвердил разведчик.

– Как мать, как отец? – продолжал расспросы Мюллер.

– Отца арестовали прямо перед войной, а мы с мамой едва успели уехать из города, иначе и ее бы посадили тоже.