Unknown - Для_прессы_КА_Линд

ничего говорить.

Единственное, что она вынесла из этой ситуации, это то, что хранить секреты – это

тяжело. Умственно, физически, эмоционально – это изнуряло ее. Ее секрет был надежно

спрятан в ее сердце.

― Ну… мы дома и теперь ты можешь говорить, ― предложила Виктория. ― Я

буквально умираю от нетерпения. Меня мучает любопытство с того момента, когда ты

впервые упомянула о нем, что встречалась с ним в октябре.

― Это на самом деле не то, о чем можно похвастаться. Я не просто так хранила это

в секрете, ― объяснила Лиз.

― Я помню, ты говорила, что это он попросил тебя хранить это в секрете. Как я и

говорила, это дерьмово.

Лиз тяжело вздохнула.

― Я знаю, почему ты так думаешь, но это необходимая мера предосторожности. Я

просто хочу, что бы ты пообещала мне, что ты никому об этом не расскажешь. Я уже и так

вся на нервах. Думаю, я должна рассказать об этом Хайдену, но, Боже, я даже не знаю, как

это сделать. Я не хочу, чтобы он возненавидел меня.

― Он не возненавидит тебя.

― Ты этого не знаешь.

Виктория закатила глаза.

― Нет, знаю. Он сходит по тебе с ума.

― Возможно. Так ты обещаешь?

― Конечно, кому я расскажу?

― Совершенно никому, ― сказала Лиз, пытаясь убедить себя в этом.

― Правильно. Я обещаю ничего не рассказывать. Хотя, я не понимаю, в чем здесь

такая проблема, ― презрительно произнесла Виктория.

Лиз сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Она не имела никакого

представления, с чего начать, поэтому просто выпалила:

― Брейди Максвелл.

Секунду Виктория сидела неподвижно. Ее глаза были прикованы к Лиз, но в них не

было никакой реакции. Затем до нее медленно начало доходить, и ее глаза полезли на лоб.

У нее слегка приоткрылся рот, и она перестала качаться.

― Подожди…типа Брейди Максвелл, Брейди Максвелл? Конгрессмен, у которого

ты брала интервью? ― спросила Виктория.

― Эмм…да, ― прошептала Лиз.

Она чувствовала себя, будто впервые за последнее время, она наконец-то могла

нормально дышать. Она так долго носила в себе эту тайну. Она даже не знала, что

почувствует такое облегчение, когда скажет это.

― Вау! ― произнесла Виктория, падая обратно на стул. ― Ты подцепила

Конгрессмена. Он женат?

― Нет, не женат, ― напряженно произнесла Лиз.

― Я просто…Вау. Ты была права. Я такого совершенно не ожидала. Я думала, ты

мне собираешься сказать, что это один из друзей Хайдена, или что-то в этом роде,

поэтому это такой секрет. Я бы никогда в жизни не догадалась, что ты трахала такого

горяченького типа. ― Она явно была в шоке, потому что Виктория никогда не запиналась.

― Он хорош в постели?

Лиз рассмеялась.

― Эм…да. Очень хорош.

― Так подожди…действующий Конгрессмен подобрал тебя из редакции, привез к

себе в квартиру, и ты не трахнула его? ― спросила Виктория, ударив руками по

подлокотникам. ― Ты чокнулась? Тебя не влечет власть? Почему все закончилось? Что

произошло прошлым летом? Ну, рассказывая подробности! Мне нужно знать.

127

Без предупреждения слезы снова наполнили глаза Лиз. Она прижала ладонь к

глазам, чтобы остановить их.

― Ты не понимаешь, ― пробормотала она, ― Я была обузой для предвыборной

кампании. Я писала негативный материал о нем, и они уже сомневались в его победе. Он

выиграл всего лишь с небольшим перевесом, и если бы кто-нибудь узнал, что мы были

вместе, он бы вообще не победил. Любой прокол потенциально мог разрушить его.

― Так он бросил тебя? Они заставили тебя уйти? ― спросила Виктория. ― Урод!

― Нет, ― сказала Лиз, качая головой.

Виктория спрыгнула с кресла и плюхнулась на диван возле нее.

― Это я ушла.

― Ты? Но почему?

― Я не думала, что он бы предпочел меня, вместо кампании, и я не хотела, чтобы

он это делал. Я верила в него, и я хотела, чтобы он осуществил свои мечты, но когда я

увидела его, он сказал мне, что был разбит, после нашего разрыва, ― сказала Лиз, ее руки

дрожали, когда она наконец-то все выложила своей лучшей подруге.

― О, Господи, так вернись к нему!

― Это сложно. Он встречается с другой. А я с Хайденом. Брейди закрыл эту дверь,

Вик. Он сказал мне, что он даже не хочет, чтобы я о нем вспоминала. Я сделала ему

больно в прошлом, и я была слишком труслива, чтобы признаться во всем Хайдену. И с

тех пор, я чувствую себя полным дерьмом.

― О, Лиз, ― со вздохом произнесла Виктория, ― Я и правда не знаю, что сказать.

Если ты чувствуешь, что была неправа, хотя, поверь мне, я так не считаю, тогда ты