Дмитрий Распопов: Глоссарий

шагов, только гневный рык отца заставил меня вздрогнуть и повернуться. Улыбающиеся

братья, которые видимо и выследили меня, привели сюда отца и мать, сзади них мелькали

любопытные лица слуг.

- Анри! – отец был взбешен, - я же запретил тебе!

- Дарек! – мать была спокойна, - не при челяди.

Отец глянул на неё и подошел ближе, осматриваясь.

- Похоже ты тут с самого начала моего запрета? – поинтересовался он таким

тоном, что у меня мурашки побежали по коже.

- Прости отец, - я не знал, что сказать, оставалось только смириться и ждать

наказания.

- Дайте пройти, - через тихий шелест переговоров прислуги прорезался знакомый

властный голос. Я встрепенулся, епископ заезжал к нам в замок каждое воскресенье и в

присутствии него отец и мать меня обычно не наказывали, дожидаясь его отъезда.

- Падре, - отец слегка наклонил голову, репутация епископа была такова, что без

консультаций с ним городской совет не принимал ни одного решения. Поэтому мало кто из

тех, кто хотел и дальше жить в нашей области решался с ним ссориться.

- Граф дю Валей, - епископ наклонил голову еще ниже, все же он был гостем в

замке потомственного аристократа, - что случилось? Прислуга подняла такой шум, что и я

поддался общему настроению.

- Ничего такого, - отец пожал плечами, бросив на меня острый взгляд, - наш

младший не смотря на запрет, умудрился рисовать здесь.

Он обвел рукой зал.

Епископ оглянулся вокруг, особенно пристально посмотрел на те стены, которые я

разукрасил в последнее время.

- Это нарисовал ваш сын? – удивленно переспросил он, - действительно?

- Да, никак выбить не могу из него эту дурную привычку.

Падре оглядываясь по сторонам прошелся по кругу, он дотрагивался до стен,

словно проверяя не обман ли это.

- Граф, можно я нарушу ваш запрет и виконт нарисует лично для меня одну вещь?

– внезапно он повернулся к отцу и внимательно на него посмотрел.

- Зачем? – удивился тот.

- Хочу проверить, богоугодный у него талан или нет, - уклончиво ответил епископ.

- Я не понимаю, но извольте, - отец пожал плечами.

- Тогда вернемся назад? Я думаю, ему понадобится больше света.

Затем священнослужитель обратился ко мне.

- Что тебе нужно для того, чтобы нарисовать подобное? – он указал рукой на

стены.

- Краски, кисти, - я тоже не понимал, что он задумал, но решил лучшее сейчас

было выполнять его пожелания, раз уж он перевел внимание отца на себя, - все есть в

подвале.

- Хорошо, - захваченный какой-то своей идеей епископ повел всех за собой.

Переглянувшись, мои родители последовали за ним, послав одного из слуг в

подвал за принадлежностями. По пути в гостиную падре передумал туда идти и свернул в

мою комнату. Поскольку никто не понимал, что он хочет, народу за нами шло все больше, всем было интересно, что задумал такой значимый человек. В толпе следующей за нами я

увидел обеспокоенное лицо Иды, но я глазами показал ей, что все хорошо. Когда она легко

мне улыбнулась, на душе стало легче и я подняв голову смело зашел в свою комнату вслед

за родными.

- Держи, - епископ подошел ко мне и вручил небольшую икону, размером с ладонь

и показал на одну из моих стен, - сможешь нарисовать?

Я удивился, всю жизнь со мной боролись родные не давая рисовать, а тут впервые

мне разрешили рисовать в открытую, да еще и на глазах у отца.

- Я раньше никогда не рисовал святых, - я робко пожал плечами, посмотрев на

священника, - а если не получится?

- Значит я поддержу твоих родителей, - категорично ответил он, - если твой талант

от Бога и богоугоден, то ты сможешь, если нет, то наложу епитимью.

Я понял, что от того, как я сейчас нарисую святого зависела моя дальнейшая

судьба, оглянулся чтобы посмотреть на родных, а также найти взглядом любимую. Отец

хмурился и кусал губы, мама заинтересованно смотрела, что будет дальше. Ида бросила

мне ободряющий взгляд, который придал мне смелости и сил. Подхватив краску и кисти, я

внимательно посмотрел на икону, впитывая всю её в себя. Это оказалось легче, чем я

думал, довольно грубые черты и мазки было легко запомнить, так что я вернул

удивившемуся епископу икону и приступил.

Стоило мне сделать несколько набросков, как волна вдохновения нахлынула на

меня и я отключился от всего, в комнате остались только я, стена и святой Аврелий. Я

потерял счет времени, стараясь работать быстро. Мне показалось странным, что художник