Крестов Алексеевич - Сеть созвездий

Двухэтажное строение с высокими узкими окнами и цветными витражами было обнесено забором из пик с острыми, устремленными к небу остриями, у ворот терлась пара вялых охранников, и как только они распахнули проход, пропуская моего старого знакомого внутрь, я поспешно постарался свернуть, и не маячить у них на глазах.

Главный въезд для меня конечно же был закрыт, и как только карета скрылась в саду, засаженном невысокими зелеными кустиками каких-то ягод, я отправился обходить особняк в поисках другого, менее заметного входа. Здесь, в Верхнем городе, почти у каждого поместья или особняка имелся второй, черный вход. Менее приметный, расположенный где-нибудь на заднем дворе, он предназначался исключительно для прислуги, или доставки, но обойдя всю территорию забора, я вернулся к исходной точке, так и не обнаружив заветных ворот.

Выбора особо не оставалось, и поколебавшись всего лишь пару минут, я спокойно преодолел забор, перемахнув через него прямо в кусты. Поступок признаться глупый до неприличия. К охране собственных территорий, здесь в Верхнем городе, обычно подходят весьма тщательно. Во дворе, по мимо обычных патрулей, вполне могли бегать не слишком дружелюбные и приветливые сторожевые собачки, или забор вполне мог оказаться зачарован. Охранные чары распространены здесь почти повсеместно, самые безобидные из них всего лишь сингалки, предупреждающие охрану о незаконном вторжении, а те у кого золота на счетах куда больше, порой позволяли себе роскошь наложить убийственные заклятия испепеляющие любого нарушителя прямо на месте.

Вот так просто взять, и перемахнуть через забор, здесь не позволил бы себе даже самый отсталый и неопытный грабитель, но я так увлекся погоней, что не мог думать ни о чем другом, кроме проклятого скрипача. Мной двигала застарелая злость, уже давно ставшая неотъемлемой частью меня самого, она застилала глаза высушивающей душу жаждой добраться до цели во что бы то это не стало, и совершенно не давала думать ни о чем другом, даже о собственной безопасности, на корню придушив всю мою, присущую всем глодарам постоянную осторожность.

Оказавшись в саду, я рухнул в заросли кустарника и несколько долгих, как вечность мгновений, беззвучно покрывая свою голову запоздалыми ругательствами за подобную глупость. Осознание самоубийственности поступка, как это часто бывает, настигло меня немного позже чем нужно, но удача, казалось отвернувшаяся от меня навсегда еще в Бездне, сегодня, похоже, решила сменить гнев на милость и ради разнообразия, решила поиграть на моей стороне. Охрана так и не явилась по мою душу. Выждав для надежности достаточно времени, я все же смог успокоиться, и взяв себя в руки, осторожно выглянул из зарослей.

Все вокруг было тихо и спокойно, мое появление не вызвало здесь тревоги, а путь к дому оставался чист и безлюден. Не став терять времени даром, я пригибаясь почти к самой земле, короткими перебежками, от одних зарослей до других, двинулся через сад и без всяких осложнений добрался до самого дома.

Парадный, он же похоже единственный, вход, по прежнему был под, не самой бдительной, но все же охраной, и единственным альтернативным способом пробраться внутрь без лишнего шума, была пара гостеприимно распахнутых окон на первом этаже, в задней части особняка. Приметив их еще во время обхода, я без труда пробрался к этой лазейке, и чуть было не махнул внутрь, даже не потрудившись украдкой заглянуть в комнаты. Это могло стать для меня роковой ошибкой, но скрипач, сам того не ведая, спас меня от этого досадного проступка. В тот миг, когда я почти уже схватился за подоконник, над самой моей головой прозвучал его голос, и это тут же заставило меня замереть на месте и затаить частое от волнений дыхание.

- Все прошло гладко? - спросил он, и если до того момента у меня еще оставались ветхие сомнения в собственной правоте, то теперь они развеялись окончательно и бесповоротно. Я мог обознаться с внешностью, перепутать в толпе лицо с кем то очень похожим, но никогда, ни при каких обстоятельствах, не смог бы забыть этот проклятый сладкий голос, словно намеренно растягивающий гласные. "Не стоит так убиваться, Дронг, завтра ты этого даже не вспомнишь, ничего не вспомнишь, даже собственного паршивого имени" - повторял он мне каждую проклятую ночь, и с каждым разом я ненавидел его все больше. И вот час нашей долгожданной встречи настал, я уже знал что назову ему свое имя перед тем как всажу в него свой клинок, но не стоило с этим спешить. Судя по разговорам скрипач был за окном совсем ни один, и затаившись, я принялся ждать более подходящего времени.