Ella James - Genzel_

— Я здесь. Я здесь с тобой. Я здесь. Леа здесь, — его затуманенный взгляд цепляется за мой, и я отчаянно повторяю: — Леа здесь, малыш. Леа здесь.

Его напряженное и оцепеневшее тело вновь начинает дрожать, а дыхание срывается. Я прижимаю свои губы к его холодным. Когда он открывает рот, я открываю свой, чтобы он мог высосать воздух из моих легких. Его дыхание приходит в норму, а дрожь, кажется, усиливается. Я хватаюсь за его предплечье, поднимаюсь на ноги и включаю душ, устанавливая душевую головку так, чтобы вода попадала прямиком на нас и включаю горячую воду, надеясь, что это сможет успокоить его дрожь.

В моем потрясенном мозгу простреливает осознание того, что мы находимся в ванной, вероятно... произошло что-то ужасное... мы не должны были приезжать.

Его опухшие руки болтаются между коленей, и из них течет кровь. Крови больше, чем должно быть, я сглатываю комок в горле, понимая, что в обеих руках застряло стекло.

Я начинаю всхлипывать, пытаясь разглядеть, где застряло стекло. Задаваясь вопросом, он находится в шоковом состояние или что-то не так.

— Я не знаю, что делать. Не хочу сделать тебе больно. Думаю, тебе нужен доктор, — плачу я. — О боже, — я хочу взять его за руку, но боюсь прикасаться к его рукам. Я хватаю его за голову и прижимаю ее к своей груди. От его дрожи трясет и меня.

— Мне очень жаль, что я сказал ей, прости меня, — задыхаясь, произносит он.

«Мне очень жаль, что я сказал ей...»

По мне ползут мурашки.

— Гензель, это комната Матери? Ее гардеробная?

Его огромные глаза смотрят прямо в мои, и он поднимает руки вверх.

— Вытащи стекло. Вытащи его.

— Тебе больно? Ну конечно больно!

— Вытащи, пожалуйста. Пожалуйста!

— Хорошо! Держись! — я вылетаю из душа, обратно в этот дурдом. Я не могу отличить одну часть комнаты от другой — всюду валяются осколки зеркал. Начинаю открывать шкафчики, и через секунду вновь слышу ужасные звуки его рваных вдохов. Я открываю дверцу за дверцей, и наконец-то нахожу красную пластмассовую коробку, вытаскиваю ее и мчусь по комнате, не волнуясь о своих стопах, которые все изранены, когда возвращаюсь к нему. Его дикий взгляд впивается в меня.

— Алкоголь, — выдыхает он. — Шкаф. — Он кивает, и я бросаюсь обратно к тому шкафу, где нашла аптечку. Он прав. Здесь стоит бутылка водки, на обратном пути я чуть не падаю.

Я открываю бутылку и подношу к его губам, проливаю содержимое бутылки на нас обоих, когда пытаюсь влить ее ему в рот. Он сглатывает и ахает.

— Сядь, — он забивается обратно в угол, а я лью водку на руки — как показывали в старых фильмах о Диком Западе.

Открыв аптечку, нахожу несколько бинтов. Нет пинцета или чего-то подобного, поэтому просто беру его правую руку и кладу себе на колени, всхлипывая глядя ему в глаза.

— Я не знаю, как вытащить это. Не знаю.

— Вытащи, — выдыхает он, — Мне больно.

Эти слова — все, что мне нужно, чтобы начать вытаскивать осколки из его руки. Один, два, три, четыре... падая, они клацают по плитке, а кровь льется еще сильнее. Он стонет, пока я вытаскиваю дюжину жутких, мерцающих кусочков зеркал. Стискиваю зубы, чтобы удержать тошноту, которая подкатывает к горлу.

— Я не могу вытащить их все, — реву я.

Он закрывает глаза и отодвигает руку, над которой я работала. Другую руку он вытягивает к углу душевой кабинки и говорит с закрытыми глазами:

— Еще водки.

Я подношу бутылку к его губам, переживая из-за того, как сильно кровоточит правая рука, лежа у него на коленях, беспокоясь из-за того, что, черт побери, произошло здесь. Он подносит правую руку ко рту, взгляд находит мой.

— Ты можешь уйти. Можешь же? Оставь меня здесь, — выдыхает он.

— Ни за что. Нет. Пойдем со мной, — я хватаюсь за его плечо. — Нам нужно уехать отсюда. Я люблю тебя, Люк. Я никогда не брошу тебя. Просто поднимайся и пойдем со мной.

Он вновь начинает бесконтрольно дрожать и вытягивает трясущуюся левую руку.

— Не говори этого,— шипит он. — Делай, как я сказал.

Оставив его в душе, беру полотенце, возвращаюсь и вижу, что он сгорбился и весь дрожит, возможно, от рыданий. Не могу точно сказать. Я выключаю воду.

— Давай-ка, все хорошо. Пошли в машину.

Я поднимаю его и веду по усыпанному стеклом полу, обратно в комнату, где мы... где...

Пока мы идем по бледно-зеленому коридору, оба обнаженные, он часто и неравномерно дышит. Я думаю о том, чтобы голой и сесть за руль, а на кухне думаю... телефон... позвонить... 9-1-1.

На кухне он опускается на колени и держится за мои бедра.