Лия Луговая - Когда возвращается любовь

Весть о нашем побеге быстро разнеслась по стране. Королю нужна была не королева, королю был нужен его законный наследник. Несколько раз Владимир замечал посланных Гарольдом ищеек: группа вооруженных солдат не могла просто так блуждать по равнине, у них была цель, за которую обещали достойную этой цели награду.

Одна из наших лошадей вывихнула ногу, когда мы пытались проскочить через овраг. Лошади тоже устали, поэтому Владимир принял решение двигаться в сторону леса, что значительно замедлит наш побег, но мы не могли по-другому. Ночью мы наконец достигли рубежа, где кончается бескрайняя равнина и начинается царство многовековых дубов – это были ещё владения Гарольда. Здесь Владимир зарезал нашу раненую кобылу: мы не могли оставлять следов, которые бы привели к нам ищеек. Мы с сыном пересели на второго жеребца, а Владимир пошёл впереди.

Наши запасы еды подходили к концу, и мы уже были изрядно измотаны. В лесу я чувствовала себя спокойнее: мы не были как на ладони у всего мира, и на нас не светило палящее солнце. Владимир знал, где спрятаны лесные ручейки, поэтому проблемы с водой больше не было.

Однажды на рассвете началась гроза. Я проснулась: ни Владимира, ни лошади рядом не было. Я крепко прижала Аррона к себе и начала молиться. Поскольку мы спали прямо на земле, нам негде было укрыться от дождя, ярость которого с каждой секундой всё усиливалась. Мой мозг отказывался думать о том, почему Владимир не с нами и что теперь мне надо делать. Я оцепенела. Вдруг раздался оглушительный треск, и дерево, стоявшее чуть поодаль от нас, развалилось на две части прямо на моих глазах – в него ударила молния. Вмиг начался пожар. По моим щекам покатились безудержные слёзы, Аррон тоже заплакал. Казалось, Боги прокляли меня за то, что я убежала от своего законного супруга.

«Ослушалась! Ослушалась! Ослушалась!» – рассерженный голос отца брюзжанием застучал в моей голове. – «Негодница! Ты предала нас: и меня, и себя!»

«Себя предала, предала, себя…» – чувство вины выедало из меня последний рассудок.

«Беглой суке сучья смерть!» – хохот Гарольда вбивал корабельные гвозди в мои мокрые виски.

У меня сильно закружилась голова, я была на грани потери сознания. Ещё крепче я прижала к своей груди Аррона, пытаясь максимально укрыть его своим телом. В шуме бушевавшей стихии я не услышала, как кто-то подошёл ко мне сзади и обнял. Я вздрогнула. Это был Владимир:

– Моя королева, лошадь убежала, учуяв приближающуюся грозу. Я хотел её найти. Нам нельзя здесь больше оставаться, – он был краток и чёток.

– Давай хотя бы подождём, когда закончится дождь, – всё ещё оцепеневшая, я едва смогла выговорить свою просьбу.

– Нет, – возразил он со спокойной уверенностью, – слишком опасно. Скоро граница. Они будут прочёсывать каждый уголок. Я возьму маленького принца к себе. – Владимир достал из своей сумки поводья от первой лошади и с помощью них закрепил Аррона у себя на спине.

Мы шли быстро, несмотря на хлеставшую по щекам грозу. Я не знаю, как Владимир определял, куда идти. Земли его народа начинались там, где громадные секвойи сменяют столетние дубы. Я никогда не видела секвой и не могла определить, далеко ли ещё до них. Но судя по тому, что Владимир ускорил шаг, я надеялась, что мы близко.

Дождь уже стихал. Мы сели на совсем короткий привал, я стала кормить остатками хлеба Аррона, как вдруг неизвестно откуда к нам подошла большая чёрная собака.

– Не делай резких движений, – Владимир тихо встал.

Всё случилось очень быстро: два зверя бросились друг на друга – один из них завыл, а второй вынул из этих объятий свой окровавленный кинжал.

– Это боевой пёс. Они рядом. Если хочешь жить, беги! Беги так, как будто это твой последний день на этой земле.

***

– Меня зовут Дельфания, – я ответила Ахмару на языке, которым он со мной говорил.

– Я знаю, кто ты и от чего ты убежала, – Ахмар протянул мне мой золотой медальон – Луна в Солнце. – Со мной ты в безопасности.

Сожалела ли я когда-нибудь о том, что делала? Нет, не сожалела. Но сожалела о том, к чему потом всё это приводило. То ли любовь так опьяняет, то ли её жажда толкает людей на безрассудство. Я всегда старалась поступать так, как чувствовала воля внутри меня. Тогда я не понимала, что значит быть этой волей сломленной, что значить подчиняться своей силе и что значит эту силу в себе укрощать. Но я познала всё.

Камень, брошенный в море, никогда не возвращается на место, откуда его подняли. Удивительно, но и у камня есть путь, который волею неведомых ему сил продолжается. Мой путь сделал очередной поворот и остановился, хотя вокруг меня продолжала свой привычный ход буйная разноцветная жизнь. Остановка – это всего лишь иллюзия. Иллюзии кончаются, когда гаснет свет внутри тебя. Мой свет горит, но если я закрываю глаза, я не вижу темноту, я вижу свою суть.