Лейтон Миа - Герой

— Они умерли, — отвечаю я.

— Я знаю. Норман рассказывал мне. Но он не сказал, каким образом.

Глубоко вдыхаю и смотрю на окно своей комнаты. Думаю, пора поговорить с Норманом.

— Мой отец был химиком. Они умерли во время взрыва в лаборатории.

— О, и мама тоже?

— Она была доктором, но они работали вместе.

— Сколько тебе было лет?

Я смотрю на её макушку.

— Я был очень молод.

Она молчит целую минуту, а её пальцы бездумно описывают круги на моей груди.

— И я была слишком молода.

Я сглатываю, но ничего не отвечаю. Точно знаю, сколько ей было лет. Каждая деталь о том дне выжжена в моей памяти.

— То, что было сказано мной ранее, говорилось серьёзно, — произносит она. — У меня нет никого. Уже очень долгое время. Меня некому любить, и мне некого любить.

Слова вертятся у меня на языке: «У тебя был я. Я был там».

Но это только часть правды.

— Кельвин? — шепчет она.

Я касаюсь пальцами её рта, влажных щёк, надеясь заставить её уснуть.

ГЛАВА 36.

Кейтлин.

Руки Кельвина уже несколько часов не ласкают меня, а спокойно лежат на груди, равномерно поднимаясь вверх и вниз в ритме его дыхания. Я привыкла к бессоннице, но сегодня всё наоборот. Впервые я призналась самой себе, что меня никто не любит. Это было сделано не для того, чтобы Кельвин меня пожалел, а для разрешения ситуации, в которой мы оказались. Я хотела бы продолжить разговор о его прошлом до самого восхода солнца.

Интересно, существует ли причина его заинтересованности? Он чётко дал мне понять, что мой выбор не имеет значения. Тогда почему мне так важно его одобрение? Кельвин отнимает у меня право голоса, тем самым показывая, что моё мнение несущественно. Почему же я так хочу его понимания и привязанности? Из-за чего мне необходимо держаться за руку, которая заставляет меня тонуть? Целовать рот, называющий меня «шлюхой»? И почему быть этой шлюхой настолько возбуждающе, что я готова стереть все свои границы? Сейчас он владеет только моим телом, но разум и сердце ведут тайную борьбу. Я — его пленница, а он — мой похититель, мой монстр и моя надежда, которая поглощает меня. Не могу заснуть из-за одолевающей меня мысли о том, как я вообще могу влюбиться в мужчину, которого ненавижу почти так же, как и боюсь.

***

Я знаю, что должна быть осторожна. Кельвин уезжает по делам, но он полностью поглощает мои мысли. Жизнь становится обыденной: есть, спать, читать, фантазировать. Я мастурбирую в библиотеке с открытой дверью только потому, что не могу сопротивляться этому желанию. Лёгкая фантазия становится жёстче, поскольку меня поглощают воспоминания: Кельвин владеет моим ртом, трахает мою попку свечой, шепчет горячие и грязные слова мне на ухо. Нечто тёмное переворачивает мою жизнь и продолжает подкрадываться, клеймя вещи, на которые не имеет права.

Мне по-прежнему неизвестно, когда же вернётся Кельвин, и это всегда остаётся неизменным. Поэтому, когда слышу его ворчливый голос на кухне неделю спустя, я спрыгиваю с кресла в библиотеке и бегу ему навстречу. Но не успеваю добежать до двери и сталкиваюсь с грудью Кельвина, падая к его ногам.

— Боже, Кейтлин. Куда ты несёшься? — спрашивает он, подавая мне руку и помогая тем самым встать на ноги.

— К тебе, — отвечаю я, потирая зад. — Я скучала по тебе, — подпрыгиваю, и он успевает молниеносным движением подхватить меня под попку. Я осыпаю его щеку маленькими поцелуями и останавливаюсь у самого уха. — Сильно.

Он смещает меня таким образом, что теперь я касаюсь его тазовой кости.

— Не такого приветствия по возращению домой я ожидал.

— Разве ты не скучал по мне? — мой рот ищет его губы, но я останавливаюсь всего в миллиметре от них. Следующие слова лёгким ветерком касаются его кожи. — Трахни меня.

— Что?

— И сделай это грубо.

Он захлопывает дверь библиотеки ногой.

— Это вызов? — спрашивает он, заставляя меня откинуться.

— Это мольба.

— Мольба? Думаю, что хотел бы услышать её ещё раз.

— Я твоя, Кельвин. Трахни меня, словно ты… — я резко вдыхаю, когда сильно ударяюсь спиной о книжную полку.

— Чёрт. Прости. Больно?

Я открываю, а потом закрываю рот от неожиданности. Разве не это мы здесь делаем? Не этого ли он хочет?

— Эм, нет? — отвечаю я. Он выгибает бровь. — То есть да.

— Что?

— Ничего, — я наклоняю голову, пытаясь при помощи поцелуя заставить его замолчать, но он отстраняется. — Кельвин, пожалуйста. Мне это необходимо. Ты мне нужен.

— Воробушек…