Александра Флид: Прошито насквозь. Торонто. 1930

Ей хотелось только одного — скопить десять долларов, чтобы к возвращению Адама она смогла уйти на отдельное жилье. В том же доме пустовала комната на самом нижнем этаже — это была тесная каморка с заплесневевшими стенами и без электричества, но Ева была бы рада даже такому скромному жилищу. Десять долларов за целую неделю — вполне приличная цена. Она могла бы отдать деньги и начать искать новую работу. Только бы протянуть до зимы, а там будь что будет — весной и летом можно даже ночевать в парках и умываться на улице, если станет совсем худо.

Когда она вернулась, ее ждал сюрприз — Дебби горько плакала, а Мэтью лежал на кровати и не шевелился. Ева бросила сверток с овсянкой и хлебом на стул, и опустилась на колени возле постели.

— Что случилось, малыш? — спросила она, разматывая шарф и расстегивая пуговицы пальто.

— Жарко, — сдвинув брови домиком, пожаловался Мэтью. — А сестра не дает мне спускать одеяло.

Ева оглянулась на Дебби и улыбнулась ей:

— Умница, все правильно, — похвалила ее она. — Давно тебе жарко?

Всхлипывающая Дебби подошла к кровати и ответила за брата:

— Началось в три часа. Это все я виновата! — Она закрыла лицо руками и зарыдала еще сильнее. — Это я недоглядела. Он хотел на улицу… он всегда хотел пойти гулять, но нам нечего надеть, и мы сидим дома. Иногда я надеваю мамины ботинки и выхожу, чтобы вынести мусор. Я забыла закрыть дверь… и он… он выбежал за мной. Босиком.

— Когда? Сегодня утром? — спросила Ева.

— Нет, еще вчера. Я боялась сказать вам, я думала, что вы меня отругаете или вам будет все равно. А сейчас он болеет! Он ведь не умрет? Я не знаю, что сделать. Я не знаю, как ему помочь.

Ева поцеловала ее в лоб и пообещала:

— Все будет в порядке, обещаю. Ничего страшного не случилось, все хорошо. Иди на кухню и включи две конфорки. На одну ничего не ставь, а на второй вскипяти воду — ему будет нужно попить чего-нибудь горячего. А ты, Мэтью, — она склонилась к нему и коснулась губами его горячей щеки — лежи и не вздумай вылезти из-под одеяла, ясно?

Она порылась в карманах, вынула из сумки другие деньги — пришлось взять все, что было — и выбежала за дверь. Вернулась она только с небольшим пузырьком спирта, который удалось купить у одной соседки. У другой она попросила немного уксуса — на случай, если спирт не поможет.

— На кухне тепло? — первым делом спросила она.

Дебби с готовностью кивнула.

— И вода уже закипела.

Ева постаралась улыбнуться, хотя усталость валила ее с ног, и глаза закрывались сами собой.

— А теперь беги к моей красной сумке и достань бумажный пакетик. Внутри него должны были травы, похожие на зеленый порошок. Положи ложку порошка в кружку и наполни ее кипятком. Если найдешь, чем эту кружку закрыть, будет совсем замечательно.

Дебби помчалась к сумке, а Ева выложила бутылочки на кухонный стол, скинула пальто, и лишь потом прошла в комнату.

Мэтью был перенесен на кухню и устроен на единственном стуле со спинкой. Потом Ева и Дебби разобрали железную кровать и перетащили ее по частям на кухню, где повторно ее собрали. Ушло на это непозволительно много времени — уставший и замерзший от долгого сидения на одном месте Мэтью начал тихонько плакать и жаловаться. Ева сказала Дебби развести спирт водой, а сама принялась застилать кровать. Потом они вместе растирали его крохотные ручки и ножки, молясь, чтобы это помогло. Все это время Мэтью плакал и причитал. Скоро Ева почувствовала, что и сама близка к слезам. Ей редко бывало так страшно, как сейчас. Ответственность за чужих детей и полная растерянность не позволяли ей расслабиться, но перегруженное беготней и работой тело отчаянно требовало отдыха. Она не ела весь день, но сейчас не чувствовала даже голода.

Была уже почти полночь, когда Мэтью, наконец, уснул. Газовая конфорка осталась гореть до утра, и Ева не хотела и думать о том, сколько денег им придется за это заплатить. Сами они отправились в комнату и улеглись в одну постель — Дебби устала не меньше, и сил на возражения у нее также не осталось.

Утром она проснулась пораньше, когда было еще темно. Несмотря на то, что сон тянул ее обратно, Ева поднялась с постели и прошла на кухню, чтобы посмотреть на Мэтью. К ее облегчению, малыш сладко посапывал. Стараясь не разбудить его, она поставила на все еще горевшую плиту ковш с водой и стала готовить овсяную кашу. Денег у нее почти не осталось — пользуясь ее волнением и спешкой, соседи продали ей спирт и укусу по неприемлемо высокой цене. Она уселась на край кровати и опустила голову. Все ее труды пошли прахом.