Ольга Горовая - Бабочка

Я не сомневалась в этом тогда. Верю и сейчас. Несмотря на все различие в отношениях к детям, родители как-то соблюли баланс и, опуская мелкие склоки, нормальные для любой семьи, и любой сестры с братом, мы всегда старались понять друг друга.

Сумели бы мы сохранить это и дальше – то, что мне никогда уже не суждено было узнать.

Спустившись на один этаж, мы завернули направо и почти сразу оказались в приемной директора. На красных, обтянутых дерматином стульях, которые обычно пустовали, сидели два внушительных, я бы даже сказала массивных мужчины неопределенного возраста. Ну, те, которые молодые, но попробуй разбери: двадцать два им или тридцать пять. Оба, как по команде, обернулись к нам, мимолетно глянули на секретаря, и тут же переключили свое внимание на меня. Оба были одеты в похожие серые летние костюмы. Оба без галстуков. Оба с таким выражением лиц, что сошли бы за близнецов, хоть явно имели разных матерей. От их взглядов, непонятных, нечитаемых, мне впервые за этот день стало не по себе и захотелось поежиться, втянув голову в плечи. Совершенно не поняв своей реакции, я быстро отвернулась, посмотрев на секретаря. Она подошла к двери в кабинет директора и молча распахнула передо мной, намекая, видимо, чтобы я зашла. Молчали и те непонятные мужчины.

Стремясь уйти из-под некомфортного мне наблюдения и наконец-то понять, зачем же меня позвали, быстро переступила порог. Двери за мной закрылись с тихим щелчком. Но я уже на это не обратила никакого внимания. Как и на директора, собственно, которая сидела в кресле за широким деревянным столом, напряженная, с ровной спиной и строгой прической. Всем видом демонстрируя осанку и манеры, которые старалась прививать и своим ученикам. Мне было не до Ларисы Аркадьевны.

Все мое внимание моментально и целиком сосредоточилось на мужчине, стоявшем у окна. Я вживую видела его, наверное, раз пять или шесть за последние годы, но всегда и везде у меня на него была только одна реакция:

- Дядя Сережа! – с восторгом завизжала я, забыв о присутствии директора в кабинете.

И с ходу, с порога, бросилась к нему, чуть ли не повиснув на дяде.

Он рассмеялся. Искренне, хоть и тихо, и с широкой улыбкой обнял меня так же крепко, прижав мою голову к своей груди. Только в его глазах, уникальных, как мне казалось, глазах дяди Сережи (один карего, один зеленого цвета) этого смеха не было. В тот момент я не обратила внимания на подобную мелочь. Просто до невозможного сильно радовалась тому, что вижу его. Что он снова приехал к нам в гости, да еще и в школу зашел, чтобы меня забрать:

- Привет, Бабочка, - дядя нежно погладил мою макушку ладонью. – Не забыла ты меня, вижу, - все с той же улыбкой покачал головой старший брат моего отца. – Порадовала старика.

Ну, стариком мой дядя не был. Даже близко. В этом году ему должно было исполниться только тридцать шесть. Но еще не было случая, чтобы он упустил возможность посмеяться над нашим с Лешкой восхищением его личностью, что более пристало какому-то старцу, как он считал. И каждый раз, приезжая или звоня, дядя делал вид, что с него едва ли не песок сыплется. Картинно кряхтел и пошатывался, стоило нам с братом повиснуть на его шее по разные стороны. Однако сейчас этого и в помине не было. Наверное, мне стоило обратить внимание и на это.

Но я не смогла. Все отошло на второй план и казалось несущественным. Млея от этого имени: «Бабочка», которое именно дядя, по семейным преданиям, придумал для меня, когда мне еще и года не было (никак не нравилось ему обычное «Света», что выбрали родители для дочери), я уже представляла, как мы сейчас поедем домой, а потом, вечером, вместе доберемся на вокзал, встречать родителей и Лешку. Они уехали на пять дней в Крым, отдохнуть от города. А у меня не вышло вырваться из-за окончания года и итоговых контрольных. И какой родителям будет сюрприз! А потом, всей семьей мы будем сидеть у нас на огромной кухне и слушать, как обмениваются малопонятными, и от того волшебно-таинственными новостями папа с братом. Как мама будет тепло улыбаться всем вокруг, подливая чай папе и кофе дяде. Как нас с Лешиком в пятый раз погонят спать и сделают вид, что не заметят – мы все тут же, сидим рядом с ними, слушая воспоминания об их детстве, рассказы о проказах и наказаниях, которые получали эти двое от бабушки с дедушкой.

В общем, не замечая непривычно крепких и напряженных объятий дяди, его серьезного взгляда и растерянного покашливания Ларисы Аркадьевны, я успела за пару секунд выстроить массу планов. И, возможно, напридумывала бы еще больше. Но тут дядя меня осторожно отодвинул от себя и заглянул прямо в глаза своими разноцветными глазами. Некоторые смущались смотреть в глаза дяде Сереже из-за этого отличия, отдельные суеверные бабульки из старого дома, где они с папой когда-то жили, даже подозрительно косились в его сторону, и сплевывали, словно верили, что он… ну, не такой какой-то из-за разного цвета глаз. Ненормальный. Сам дядя и мой папа только посмеивались, когда вспоминали об этом, отшучиваясь, что таким «динозаврам» про генетику ничего не объяснить.