Екатерина - o fa076bfa4f9911dc

"Я не знал, что делает те или иные вещи значимыми. Я не знал, что

заставляет людей хотеть быть друзьями. Я не знал, что делает людей

привлекательными друг для друга. Я не знал, что лежит в основе

социального взаимодействия".

Тед, покойничек, если ты читаешь это, просто действуй как они: идеологический хэштег, хобби-хэштег, каминг-аут хэштег, гасконада-хэштег, пустой трёп с буквами. Ты никогда не почувствуешь себя одиноким. Никогда, Тедди.

68. Чарльз Мэнсон (по известным причинам) сокрушался: " Я ещенерешил, ктояили чтоя. Мнедалиимяиномер ипосадили вкамеру. Яжил вкамере

сименем иномером... Яникогда неходил вшколу, поэтому такине научился

уважать грамоту, ненаучился ниграмотно писать, нихорошочитать.

Поэтому яи остался втюрьме ". Чарли...поверь, здесь бы ты был сущей

посредственностью со своим откровением. Вместо номера - ID, вместо

камеры - родительская комната.

Ты, пеликан, можешь проделать обратное: ты сидишь в камере с именем и

номером. Больше у тебя ничего нет. Жадно загребая всё двоичное дерьмо

ноосферы в алчущую (отнюдь не требовательную и изысканную) пасть, ты

ощущаешь целый каскад отклонений на фоне растущего созерцания вечной

тошноты. Здесь активированный уголь не поможет.

Здесь вообще ничего не поможет.

Потливость.

Становится жарко. Ты снимаешь одежду, пьёшь больше воды, чем обычно, стараешься отвлечься, но единственное, о чём ты думаешь - тошнота.

Слабость.

Ты больше не в силах сопротивляться агонии. Ты ложишься, закрываешь

глаза, твоё тело не отключается ни на секунду, сокращая мышцы

дыхательных путей и брюшной стенки.

Бледность.

Загар уже не помогает, кожа становится белой, ненавистно белой и холодной.

Не помогают и кремы, которыми ты планировал замазать каждую оспину

неидеального лица-для-селфи.

Затемнение.

Эти пятна в глазах, как если бы ты часами смотрел на газоразрядный

даунлайт, не позволяют видеть дальше собственной руки, причудливо

окрашенной в сирень. Неспособный пошевелиться ты не находишь решения

лучше, нежели обездвижить себя во влажной постели, выжидая, будто оно

само отступит. Будто сейчас - вот-вот, прямо сейчас - из тебя вынут этот ком,

жжение в эпигастрии прекратится, как спадёт и жар. Приятель, это сербско-

еврейский блеф. Сейчас ты убеждаешь себя в самоисцелении, чтобы завтра

опять погрузиться в полумрак тошнотворных моционов.

Не надоедает? Движение рукой. Движение ногой. Глубокий вдох,

головокружение, удар. И ты в луже рвоты.

Думаешь, Борромео склонился над чашей потому, что ему было весело?

Или ты думаешь, Купидон лишь из интереса ныряет в прохладный саркофаг?

69. У всего есть причина - явная или нет. Твоё усреднённое нежелание

понять, откуда мицелий прорастает в промёрзшую почву - это уже результат, которым мамочки и папочки обычно не гордятся. Тебе говорят: "Иди и

уважай кого-нибудь", - и ты идёшь. Тебе говорят: "Съешь ещё этих мягких

французских булок", - и ты ешь. Тебе говорят: "Не распускай сопли, скоро

пройдёт", - и ты не распускаешь. Полетать, потрахаться и подохнуть - твой

modusoperandiи потолок, в который упирается виртуальная диадема. Все твои

грамоты и медали никому не нужны, они не помогут тебе преодолеть

диспепсию, приложи ты их хоть к сердцу, хоть к пояснице. Рекомендации не

сделают тебя весомее, сколь громко бы ты ни зачитывал их новым хозяевам.

Молитвы вообще никому не помогли. Вся эта религиозная братия

затворников и любителей мальчишеских задниц может тебя отпеть, но не

спасти. Тебе запрещено прибегать к диетам.

Запрещено говорить без хэштега.

Запрещено подвергать сомнению волю господина.

Запрещено иметь мнение.

Запрещено умирать без разрешения.

Дозволено лишь выучить список запретов и следовать предписаниям.

Тебя тошнит от переедания, нас тошнит от тебя.

БОЛЬНОЕ САМОПОТВОРСТВО

#0008

восемнадцать пропущенных звонков. Восемнадцать различных номеров, которые никто уже не наберёт. Илай смотрел на экран телефона,

прокручивая в голове сцену потрошения Мэйсона. Как этот алкаш умоляет

отпустить его, обещая бойцам картеля всё, чего у него не было. Скорее

всего, он даже предложил им своего сына, лишь бы откупиться и ещё

несколько раз хорошенько набраться в баре//