Владимир Леви - Доктор Мозг. Записки бредпринимателя

Ф. Искандер

Конвертация подсознания психополитическое отступление

Многослойный параллелизм, переливчатые подобия России и Запада напоминают старый парковый аттракцион: два гигантских кривых зеркала, поставленных против друг друга, – комната смеховых ужастиков.

– Не столь смеховых, сколь ужастиков.

– Конечно, серьезно все, слишком серьезно. Здесь Сталин, там Гитлер. Здесь мания вредительства, репрессии – там маккартизм…

Вот и с бихевиоризмом вышло обоюдное кривоотражение. Отцы бихевиоризма Уотсон и Скиннер публично объявляли своими предшественниками великих русских исследователей – Сеченова, Павлова (особенно), Бехтерева. Однако в советской академической психологии, сотворившей из первых двоих в этом списке иконы (Бехтерев канонизируется только сейчас), бихевиоризм пригвождался к позорному столбу как буржуазное извращение в психологии. В доморощенных же теорийках, открещиваясь от извращенцев, на марксистские лады повторяли их зады – ту же суть перекодировали в другие слова, конвертировали в другую валюту, другие (якобы) ценностные устремления.

И сегодня еще у нас в преподавании психологии будущим педагогам, врачам, офицерам, бизнесменам, пиарщикам, дипломатам, деятелям искусства, чиновникам-управленцам и прочая, включая и будущих профессиональных психологов, – альфой и омегой остаются все те же бихевиористские постулаты, простые и плоские, удобные для псипрактики, обманчиво удобные. Те же, только перекодированные, конвертированные.

Вот они:

– большинство людей рождается с равными возможностями;

– мозг каждого – чистая тетрадь, в которую можно вписать что угодно;

– человек – существо формируемое социально: аристотелевское «общественное животное»; все в нем – от работы внутренних органов до мышления – зависит от внешних воздействий, от внушения и обучения; все поведение складывается из немедленных или отсроченных реакций на стимулы, из рефлексов и навыков разной сложности;

– все в человеке можно причинно объяснить, все изучаемо в эксперименте;

– души, тем паче бессмертной, нет, а если и есть, как теперь, после советского перерыва, у нас модно вслух заявлять, то к реальности она не относится; для конкретной жизни важна только совокупность условных рефлексов, навыков и реакций, она же личность, которую можно сделать такой или эдакой.

В сущности, из того же, только с других боков и в других словах, исходят и психоанализ, и НЛП, и дианетика с ее сдутой с чужих тетрадей концепцией «инграмм», и еще многие школы и течения внутри и около психологии, аукающиеся и воюющие друг с дружкой.

ОК – Все те же перекодировки?

– При жизни моего поколения происходила взаимная перекодировка религиозного сознания и коммунистической идеологии, коммунизма и фашизма, – конвертация туда и обратно, каждой из сторон яростно отрицаемая. Сегодняшний постсоветский менталитет – перекодированный советский, очень легко узнаваемый. «Единая Россия» – перекодированная КПСС. В советском же менталитете, как живо я ощутил, пожив в 70е годы в деревне, содержался огромный пласт менталитета феодально-крепостнического. В букваре – помните? «Мы не рабы. Рабы не мы». Без частицы «не» – сущая правда.

Неосознаваемая перекодировка – механизм передачи психосоциальной наследственности. Им и сохраняется тяжко-инертное, как земное ядро, общественное подсознание.

Большинство неправильных шагов совершаются стоя на месте.

Томми Дьюар

Свобода – это то, что делаешь с тем, что сделали с тобой.

Жан-Поль Сартр

Из загашника Анекдоктора

Бизнесмен является на прием к психоаналитику и спрашивает:

– Мне каждую ночь картошка в мундире снится. К чему бы это?

– Как к чему? Все очень просто, – отвечает психоаналитик, – возможны только два варианта: или вас по весне посадят, или по осени уберут.

Лав стори: тупик с поворотом

…Моя Розочка, я ужасный грешник, знаю, но обещай мне, что сердце твое и тело будут моими… Каждая моя клеточка принадлежит тебе, каждая в отдельности и все вместе…

Это не цитата из любовного романа, нет, это документ. Слова из письма, опубликованного в газетах и прочитанного сотнями тысяч людей. Первой прочла их особа, которой они были адресованы. А потом та, которой лучше было бы не читать.

…Я мог бы стать еще более твоим только в одном случае: если бы хирургическая операция сделала нас одним организмом, о, я хотел бы, чтобы это и было так… Я хочу удрать с тобой на Северный Полюс, где день и ночь длятся по шесть месяцев, там мы ставили бы рекорды продолжительности поцелуев…