– Бойцы Особого отдела! – узнал кто-то командира отряда.
Зал бушевал. Петриченко кричал, надсаживаясь, что у входа выставлена охрана, она не допустит…
– Разоружить Особотдел! – орали делегаты. – Отстранить комиссаров! Арестовать Кузьмина!
– Не имеете права! – кричал Кузьмин, вскочив, его бритое лицо пылало. – Я не вызывал особистов!
– Арестовать, арестовать!
– Тихо! Тихо, товарищи! – пытался Петриченко успокоить собрание. – Послушайте, есть предложение – выбрать революционный комитет! Передать ему власть! Кто за?
Взметнулись кверху руки. Так появился в Кронштадте Временный революционный комитет из пяти человек – тут долго не думали, кто сидел в президиуме собрания, тех и избрали в ревком. А Степана Петриченко – председателем.
Кузьмина и Васильева арестовали.
Так получилось, что Терентия Кузнецова понесло в мощном потоке событий. Он был на делегатском собрании 2 марта и голосовал за передачу власти ревкому. Следующим днем Терентий и еще два военмора-петропавловца, по заданию ревкома, отправились на форт Тотлебен – знакомить артиллеристов с резолюцией, принятой гарнизоном крепости, а также с первыми распоряжениями ревкома. «Петроград нас поддержит!» – уверенно отвечали на вопросы.
4 марта снова состоялось делегатское собрание. Петриченко доложил, что в Питере власть «сильно обозлилась» – арестовали парламентеров, отправленных, чтобы разъяснить петроградскому Совету и рабочим, «что деется в Кронштадте и чего мы хотим».
– Не хотят переговоров с нами, – сказал Петриченко. – Угрожают. По радио получили ульту… ультиматум за подписью Троцкого. Требуют сложить оружие и сдаться. Иначе будет разгром вооруженной рукой. Нас Троцкий обзывает «белогвардейскими мятежниками».
Тут зашумело собрание:
– Не сдаваться!.. У нас на кораблях и на фортах пушек много!.. Это почему «мятежники»?.. Почему «белогвардейцы»?..
– Тихо! – крикнул Петриченко. – Докладываю делегатам. Ввиду поступивших угроз мы решили обратиться в штаб крепости. Там военспецы, они могут, если потребуется, оказать нам помощь – организовать оборону Кронштадта. Как решим данный вопрос?
Опять зашумели.
– Чего их просить? – заорал небритый, квадратный в плечах, военмор. Они ж бывшие офицерá! Мы чего – сами не сделаем оборону?
Терентий знал этого крикуна – матроса с «Севастополя», тоже, как и он, гальванёра. Выпивали они однажды в кабаке на Сайдашной улице, тот матрос и там кричал – ругал Раскольникова, что он со своей бабой каждый день из трех блюд обедает, «жареного гуся шамают, а нам»… ну, известно что.
А Зиновий Бруль, сидевший рядом с Терентием, гаркнул:
– Оборону делать – знание надо иметь! А не трепать языком туда-сюда! Обратиться в штаб!
Его многие поддержали. Терентий – тоже. Ясное дело, крикуны с линкоров оборону не наладят. Надо штабных позвать. За это и проголосовало большинство делегатов.
А еще приняли решение о выдаче винтовок и патронов рабочим – для усиления обороны, если власть начнет угрозу выполнять.
Этот вопрос Терентий понимал плохо. Они чего – пошлют войска на лед? Лед, конечно, еще крепок, выдержит идущих людей – но не огонь. На наших двух линкорах двадцать четыре двенадцатидюймовок, да и пушки меньшего калибра. А форты? а береговые батареи?.. Кронштадт таким огнем ударит, что весь лед к чертовой бабушке… наступление водой захлебнется…
По предложению Петриченки в состав ревкома довыбрали еще десятерых. Теперь стало в ревкоме пятнадцать: шестеро матросов, пять рабочих, телефонист, лекпом и двое образованных – штурман дальнего плавания Кильгаст и учитель Орешин.
– Орешин! – воскликнула Капа, когда Терентий спросил, знает ли она этого учителя. – Он же заведующий нашей школой! Третьей трудовой! Такой умный дядька!
– Ну, если умники пошли в начальство, – сказал Терентий, – значит, порядок на Балтике.
– Ой, Терёша, я вчера к папе в артмастерскую ходила, обед ему принесла, кашу-перловку, а там собрание, я сама слышала, кричали – долой коммуну, даешь советскую власть! Как это, Терёша? Я не понимаю…
– Чего тут не понять? Коммунисты свою партию поставили над народом, а если кто несогласен, обругал плохую жизнь, так он враг, расстрелять его. Ну, надоело, вот и всё.
Они, Терентий и Капа, встретились, как накануне уговорились, на Нарвской площади и теперь шли по Николаевской улице к Гостиному двору. Там, в каком-то закоулке, делал фотографические снимки один тихий человек, отец Капиной школьной подруги, и вот взбрело Капе в шальную голову, что надо ей с Терентием сняться. Терентию, понятно, было ни к чему, никогда он не подставлял рожу этому, как его… раньше называли дагеро… тьфу, не выговоришь… ну, ящику со стеклянным глазом. Но если Капа чего хотела, так он не перечил. Сам себе удивлялся, но…
Читать дальше