Роберт Грин - 48 законов власти

Теперь, когда графиня должна была начать ревновать и томиться неопределенностью, наступало время для отвлекающего маневра. Следуя указаниям Нинон, маркиз начал пропускать балы и собрания, на которых графиня ожидала его встретить, но зато неожиданно появлялся в тех салонах, где раньше не бывал, но которые часто посещала графиня. Пусть ей не будет удаваться предвидеть его поступки. Все это ввергнет ее в состояние душевного смятения — предвестника капитуляции.

Вначале все шло по плану и заняло несколько недель. Нинон следила за успехами маркиза: от своих шпионов она узнавала, что графиня все громче смеется над его остротами, все внимательнее прислушивается к его рассказам. Ей сообщали, что графиня вдруг начала расспрашивать о маркизе. Друзья рассказывали ей, что на балах графиня ищет маркиза, следует за ним по пятам. Нинон была уверена, что юная женщина находится во власти его чар. Теперь все решали недели, может быть, месяц-другой, но все шло по плану — и крепости предстояло пасть.

Спустя несколько дней маркиз был с визитом у графини. Они остались наедине. Вдруг он совершенно изменился: повинуясь на сей раз собственному порыву, забыв о поучениях Нинон, он схватил руку графини и признался ей в любви. Женщина была смущена — он ожидал другой реакции. Она стала холодно-любезной. В продолжение вечера она старалась не встречаться с ним глазами, а вскоре извинилась, пожелав ему доброй ночи. Когда он приходил к ней с визитами, ему отвечали, что ее нет дома. Когда наконец она снова согласилась встретиться, оба чувствовали неловкость и не могли найти верный тон. Действие чар прекратилось.

Нинон де Ланкло было известно все об искусстве любви. Величайшие писатели, мыслители, политики того времени были в числе ее любовников — назовем хотя бы Ларошфуко, Мольера, Ришелье. Когда она стала старше и ее известность росла, лучшие семьи Франции присылали к ней своих сыновей для обучения науке любви.

Нинон было известно, что при всей непохожести мужчин и женщин их реакция на попытки обольщения обычно одинакова: в глубине души они чувствуют, что подвергаются соблазну, но уступают, так как им приятно чувствовать себя ведомыми. Это удовольствие — отпустить поводья, расслабиться, позволить другому человеку увлечь себя в неведомые края. Всё в искусстве обольщения, однако, держится на недомолвках. Нельзя открывать свои намерения, прямолинейно облекать их в слова. Вместо этого вы должны сбивать своих жертв со следа. Чтобы они покорно следовали за вами, их нужно смутить и запутать. Вам нужно подавать ложные сигналы: делать вид, что вас интересует другой мужчина или женщина (подсадная утка), скрывать свой интерес к жертве, разыгрывать безразличие и так далее. Такое поведение не только сбивает с толку, но и возбуждает интерес к вам.

Представьте себе ту же историю, с точки зрения юной графини: после нескольких ходов, сделанных маркизом, она почувствовала, что он играет в какую-то игру, но эта игра прельщала ее. Она не знала, куда он увлекает ее, но была готова на всё. Его поступки интриговали ее, каждый его шаг заставлял гадать, что за ним последует, она наслаждалась даже своими ревностью и смущением, ведь порой любое чув­ство нам дороже, чем скука безопасности. Графиня, конечно, могла догадываться о скрытых намерениях маркиза — они свойственны большинству мужчин. Но ей хотелось выжидать и наблюдать, и, возможно, если бы ему удалось протянуть это ожидание на достаточно долгий срок, ей уже не было бы так важно, что на самом деле представляет ее партнер.

Однако с того мгновения, которое выбрал маркиз, чтобы про­­изнести это роковое слово «люблю», все изменилось. Не бы­ло больше игры, лишь прямолинейная демонстрация страсти. Его намерения были обнажены: он действительно хотел ее обольстить. Все его поступки, до тех пор интригую­щие, даже чарующие, предстали теперь в ином свете, казались безобразными и циничными. Графиня чувствовала смятение, опустошение. Дверь захлопнулась, чтобы никогда больше не открыться.

Старайся не прослыть обманщиком, хоть сегодня и невозможно прожить, не будучи таковым. Самая большая твоя хитрость должна состоять в том, чтобы не показать свою хитрость.

Бальтазар Грациан

В 1850 году молодой Отто фон Бисмарк, тридцатипятилетний депутат парламента Пруссии, был на повороте своей карьеры. На повестке дня стояло объединение нескольких государств (включая Пруссию), на которые была раздроблена Германия, и война против Австрии — могучего южного соседа, — заинтересованной в слабой Германии, угрожавшей вторжением в случае объединения. Герцог Вильгельм, наследник прусского престола, высказывался в пользу войны, и парламент был единодушен, готовя мобилизацию в армию. Против были только король Фридрих Вильгельм IV и его министры, которые предпочитали не обострять отношений с сильной Австрией.