Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

Не случайно проект Закона о творческих союзах много лет пылится в Думе. Его некому продвигать и отстаивать. Да и то сказать: властные права, которыми он мог бы наделить объединения творческой общественности, некому вручить - все представляют себя, но никто не представляет всех. Кому можно поручить, кому довериться?.. Не ясно.

И вспоминается то многолюдное собрание в большом зале Дома литераторов в начале 1989 года, когда затевалось размежевание. На сцене Ю.Черниченко, Е. Евтушенко, В.Гусев, М.Шатров, другие креативные товарищи, собирают сторонников, зовут разделиться по интересам, вкусам, стилям, позициям: не надо единого союза, пусть будет несколько, хотя бы два пока. А там посмотрим. Это демократично, в духе времени, это то, что теперь надо!

Сейчас, кроме меня, никто, конечно, не помнит, но я ведь тоже вылезал на трибуну. Правда, говорил нечто "поперек". Сейчас-то, говорил я, как раз делиться и "не надо". Не надо спешить, давайте подождем, когда прояснится общая ситуация в стране, когда появятся новые законы. Сейчас, не зная какие будут законы, невозможно принять взвешенное, разумное решение - в уравнении слишком много неизвестных. Разделиться всегда успеем, давайте оставим пока все, как есть.

Мне вяло похлопали, и никто не поддержал.

И вот уже очень скоро на подходе к Дому литераторов встречаю Марка Лазаревича Галлая, легендарного летчика-испытателя, Героя Советского Союза и писателя милостью божьей, - наш Сент-Экзюпери. У нас с ним по жизни странная и симпатичная точка пересечения: в той самой палате, где рожала Алена нашу Олю, одновременно на соседнем столе дочь Марка Лазаревича разрешалась его внучкой Лерой. Делали они это под раскаты салюта, потому что происходило всё вечером 23 февраля, в День советской армии. С тех пор, встречаясь, мы с Марком Лазаревичем не упускали возможность весело поудивляться выдумкам судьбы.

- Вы в союз? - спросил он меня на этот раз.

- Да, иду записываться.

- А в какой?

- В союз Москвы.

- Ну, пошли вместе. Я тоже. Там, кажется, есть приличные люди.

Приличные люди были во всех писательских союза. Но между собой они договориться не пожелали.

А вот Союз кинематографистов удержался, при всех своих проблемах стоит до сих пор. Думаю, немалую роль в его устойчивости все-таки сыграл лидер - Никита Михалков.

Вполне осознаю, что, собираясь сказать о Н.Михалкове то, что собираюсь сказать, вступаю на минное поле, где любой неосторожный шаг чреват взрывом презрения в собственный адрес. "Ты за Михалкова?! Фи!.."

Ситуация странная. Наш крупнейший киномастер, кинохудожник действительно мирового масштаба у себя дома то и дело стал подвергаться нелюбезным нападкам. Иные газеты вкупе с интернетовскими сайтами просто-таки злобой исходят. В чем дело? Почему для атаки выбран именно этот человек - очевидной одаренности, трудоспособный, как атомный генератор, приносящий стране не только пользу, а еще и славу, а не, скажем, для примера, какая-нибудь девица, впихиваемая на все телеканалы, демонстративно не наделенная ни одним из известных природе талантов, но, правда, с известной фамилией? Видно, дело тут не в оценке таланта и реальных заслуг, а в чем-то другом... В чем?

Поделюсь своей версией. Мои мемуары - чем хочу, тем и делюсь...

С Никитой Михалковым мы знакомы шапочно. Встречи можно сосчитать по пальцам. Выше одну упоминал, это когда он сдавал в Госкино "Рабу любви", другая: где-то в конце девяностых брал интервью для газеты "Век", в которой тогда работал. Вот, собственно, всё. Случайный обмен репликами на ходу не считается. Так что, дальше ничего личного, как говорится. Ни я ему ни для чего не нужен, ни он мне, если предполагать некую конкретную бытовую выгоду. Другое дело, если брать шире...

Как "действующее лицо" довольно долгих кинематографических лет могу засвидетельствовать: с первых режиссерских шагов, а тем более в последующем, за ним шла слава абсолютного профессионала, мастера, способного даже на чудеса. Помню эффект, который он произвел в Госкино, когда, снимая "Несколько дней из жизни И.И. Обломова", в паузе между сериями еще умудрился снять свои неотразимые "Пять вечеров" - за три месяца. Это во времена, когда на каждый фильм полагалось полтора года.

Про его актерский дар и не говорю: он всегда и всеми признавался безусловным.

После того, как с трибуны Большого Кремлевского дворца на V съезде Союза кинематографистов СССР Никита заступился за честь Сергея Бондарчука и сказал, что "для настоящего художника чужое поражение - это еще не есть собственная победа", он подвергся первому испытанию обструкцией. Его дружно не избрали ни в один из руководящих органов союза кинематографистов.