Даль Орлов - Реплика в зал. Записки действующего лица.

А ведь можно было бы в том же "Контексте" для полноты нравственной картины времени вспомнить еще и о наших полетах в Надым, в только начинающий тогда жить Ямбург, на Камчатку, несколько лет это продолжалось: "Советский экран" шефствовал над газовиками. Они нам горячий прием и вечную мерзлоту под ногами, а мы им Лидию Смирнову, Жанну Прохоренко, Наталью Гундареву, Наталью Фатееву, Валентину Теличкину, Инина и Арканова - не буду длить еще один список, а с ними совсем новые фильмы - когда они еще сюда доберутся!, и - тучи вопросов из зала, записочками и так, устно. Вспомнить можно и "закрытые" просмотры в нашем зале, на Часовой улице - врата учености для жаждущей интеллигенции, и "круглые столы", и даже телепередачи для "Кинопанорамы", что велись прямо из редакции с участием, скажем, Смоктуновского, Евгения Матвеева, Нонны Мордюковой... Это ли все не "Контекст"! Журнал шел сквозь время, и время шло сквозь него.

Вместе с мемуарами множатся у нас новые справочники, энциклопедии, словари, учебники. Открываются архивы, уточняется давняя история. Печально, однако, что вот о "ближней истории" уже умудряемся много наврать. По досадному недомыслию, конечно. "Всякая вообще революция, - заметил Солженицын, - обнажает в народе прорыв скверны, зависти и злости". Но не только подобные "прорывы" складываются в реальную историю.

Сомерсет Моэм в своих мемуарах признавался: "Мне было бы очень досадно умереть, не написав этой книги". А мне - этой статьи".

"Маркес здесь живет?.. А Бунюэль?.."

Работа в "Советском экране" подарила впечатления, некоторые из которых, кроме как чудесными, пожалуй, и не назовешь. Ну, например,...

На пару со Львом Рудницким - директором-распорядителем Московского кинофестиваля, летим в Мексику, отбирать фильмы для показа на предстоящем у нас летом кинопразднике. Поскольку я в Мехико уже бывал, то второй полет туда, или третий - за чудо не посчитаешь. Но на этот раз предстоит встретиться с Габриэлем Гарсиа Маркесом, а также с Луисом Бунюэлем! А это - потрясение. Когда бы самостоятельно выбрался к ним в гости, а тут, пожалуйста, - все заранее организовано, причем за казенный счет. Предстоит передать им официальное приглашение принять участие в нашем фестивале.

Но на этом чудеса не закончились. В Москве нас оформляли в две страны - в Мексику на неделю и на столько же в Аргентину. И вот в Мехико выяснилось, что аргентинские "черные полковники" в согласии с политикой своей мрачной хунты нам визы не дали, а это означало, что весь срок командировки мы должны будем провести в Мексике. Тоже не плохо... Ну, а на стыке двух недель нашего пребывания в экзотических краях открывался, таким образом, заманчивый уик-энд, который надо было чем-то заполнить. Чем?

- Чего желаете? - поинтересовались у нас мексиканцы - "принимающая сторона". - Соответствующие средства предусмотрены. Можно отправить вас на какой-нибудь курорт, хорошо отдохнуть, выбирайте...

- А можно попасть на Юкатан? - спрашиваю робко, сам не веря в то, что это я набрался решимости попросить.

- Очень легко! - мексиканцы, по-моему, даже обрадовались. - Вы второй советский человек на нашей памяти, кто попросился на Юкатан.

- А первый кто?

- Роман Кармен, несколько лет назад.

Почему полуостров Юкатан манил к себе Романа Лазаревича, не знаю, но я в тот момент был уже автором пьесы под названием "Заснеженный Юкатан", которую в свое время не разрешило к постановке Министерство культуры, но которая понравилась кинорежиссеру Борису Дурову, постановщику знаменитых "Пиратов XX века". С его подачи я переделал пьесу в сценарий "Лидер", к постановке которого Боря как раз приступал на киностудии имени М.Горького.

История с "Заснеженным Юкатаном" получилась долгой. Дурову пьеса приглянулась еще тогда, когда никто и предположить не мог, что я "взлечу" в главные редакторы Госкино. А я "взлетел", едва приступив к сценарию. Закончить не успел. Далее последовал, как уже говорилось, запрет писать сценарии пока сижу на должности. Все эти пять с лишним лет Боря снимал другие фильмы, но о нашем замысле помнил.

И в пьесе, и в сценарии мой герой пятнадцатилетний Боря Шестаков фанатично предан своей идее: прочитать не поддающуюся дешифровке древнюю рукопись. Такой талантливый мальчик, почти вундеркинд, погруженный в себя, в призвание, весьма раздражающий своими странностями окружающих.

Дальним прототипом героя и сюжета можно считать реального человека с его историей - знаменитого советского ученого Юрия Кнорозова, еще в молодые годы открывшего принцип, позволивший расшифровать чудом сохранившиеся несколько страничек древних рукописей загадочных мексиканских племен майя. Обитавших, как известно, на Юкатане.