Home - Я Завоеваель.

страха. Он дрожал. Причем эта дрожь была вызвана в одинаковой мере как

болью, так и мыслью о том, что в каких-то пятидесяти метров от него

находиться Завоеватель Греции. И она приближается…

- Лучше будет, если ты будешь уверен. Или ты встанешь сейчас,

или уже никогда.

- Тогда я попытаюсь, - прошептал Потус.

Стрый воин отпустил его. Лишившись поддержки, юноша тотчас

упал на землю. Каррелиус бросился его поднимать:

- Тартар тебя побери... - Не успел он произнести этих слов,

как увидел стоящего перед ним коня. Старик тотчас, как будто его

ударила молния, выпрямился, все еще прикладывая усилия по удержанию

Потуса в вертикальном положении.

- В… В… Великая.

- Каррелиус.

Низкий сухой голос Завоевателя вызвал мурашки по всему телу

старого ветерана, заставляя его позвоночник изогнуться в благолепном

поклоне.

То, что Завоеватель помнила его имя, было одновременно и

благодатью, и проклятием.

И сейчас Каррелиус не мог понять, что же из этого выбрать.

- Я знаю, Завоевателю нравится, когда его воины поддерживают

друг друга, но вы уже увлеклись, ребята, - произнесла Каллисто, глядя

на них с кровожадной усмешкой.

Повинуясь рефлексу, Каррелиус отдернул свою руку словно

ошпаренную, оставив Потуса на произвол судьбы.

Молодой человек опять пошатнулся, но в последний момент

неимоверным усилием удержался на ногах. Стискивая зубы от боли, он

медленно, настолько, насколько мог, попытался принять вертикальное

положение, хотя, по правде сказать, оно было не совсем вертикальное.

Каллисто демонстративно надула губы:

- Бедняжка! Я пришла тебя подлечить.

Отступив назад, блондинка обнажила свой меч, и он, описав

смертоносную дугу, остановился как раз напротив шеи молодого человека.

Потус закрыл глаза и начал молиться богам, в надежде, что его

смерть не будет слишком болезненной.

Вспышка молнии, и другой меч, блеснув сталью, встретился с

мечом Каллисто, блокируя смертоносное лезвие и не давая ему обрушиться

на шею юноши.

- Убери это, Каллисто, - Завоеватель была рассержена, что

легко читалось во взгляде, обращенном на ее заместителя.

- О, Зена! Разве только ты должна веселиться?

Откровенно игнорируя женщину, Зена убрала свой меч, и он,

блеснув, словно молния, рассек накинутую впопыхах рубашку Потуса,

обнаружив скрывающую его рану повязку. Еще пару секунд, и бинты тоже

стали историей, открыв свободный обзор ран.

- Как это произошло?

Потус сглотнул:

- Я… спотыкнулся… …Великая.

- Зена, он лжет! Позволь мне убить его ради тебя. Пожалуйста.

Юноша слегка пошатнулся от боли, причиненной мечом

Завоевателя, путешествующего по шву раны.

- И… часто ли… ты врешь?

- Нет, моя Госпожа, - промычал он сквозь сжатые зубы.

- Зе-на...

- У тебя не останется ни одного шанса, если ты будешь врать

мне. Надеюсь, ты это понимаешь? - она еще больше усилила давление

клинка на грудь Потуса.

- Я не буду, моя Госпожа!!! - Хотя он не смог удержаться от

крика, он все еще, несмотря на подкашивающиеся ноги, старался

сохранить вертикальное положение.

Слегка усмехнувшись, Зена убрала меч:

- Может быть, я смогу воспользоваться услугами человека,

способного оставаться стойким при... трудных… обстоятельствах. Доложи

капитану королевской гвардии. Возможно, ему удастся вылечить тебя от

неразумной…. неповоротливости.

До конца своей жизни Потус так и не смог понять, откуда у него

взялись силы выдержать все эти испытания, но все последующие после

этого ужасного дня дни он молился богам за столь счастливый подарок.

Прежде чем кто-то смог что-либо сказать, все увидели движение

руки Завоевателя. Пентрес со стоном повалился на спину. Его мертвые

глаза уставились на сияющее солнце, из его груди торчал шакрам.

В воздухе застыла удовлетворенная улыбка Каллисто.

- Скажи мне, Каррелиус, - непринужденно обратилась Зена, -

почему мой приказ о сухом законе полностью игнорирован воинами твоего

отряда?

Каррелиус тяжело сглотнул, склонил голову и уставился на

сапоги:

- Виноват, моя Госпожа!

Каллисто опять склонилась с лошади, прижав руку к уху:

- Говори громче, старый осел. Не думаю, что Завоеватель

слышит, как ты подписал себе смертный приговор. Я точно это знаю – не

слышит.

Каррелиус поднял голову, его дыхание стало ровным:

- Я сказал – виноват, моя Госпожа!

Блондинка обнажила зубы в усмешке: