Лев Криштапович: О народной и либеральной интеллигенции

Кстати, Александр Солженицын всю свою жизнь клеве­тал и на великого русского народного интеллигента Михаи­ла Шолохова, обвиняя его в плагиате. Причем он это делал даже тогда, когда все отечественные и зарубежные эксперты полностью разоблачили фальсификацию критиков Михаи­ла Шолохова. Говорил ли когда-нибудь правду Александр Солженицын? Может быть, и говорил. Но, как отмечал Петр Чаадаев, «есть люди настолько лживые, что даже высказан­ная ими правда воспринимается как ложь». Именно таким и был Александр Солженицын. Русский писатель, бывший диссидент Владимир Максимов аналогичным образом оце­нивал такого «либерального интеллигента», как Владимир Жириновский. «Я часто слушаю, — писал он, — того же Жириновского. И со многим согласен. Но ведь ни одному его слову верить нельзя. Он вас предаст всегда... Перестро­ится — и снова с властью».

На Родине свою подлинную сущность «либеральная ин­теллигенция» проявляла другим способом. Свое «критичес­кое» отношение к советской действительности «либералы» без всяких угрызений совести соединяли с получением квар­тиры в престижном районе, с приобретением партбилета, с обязательным написанием толстой книги на социалистичес­кую тему и фигой в кармане. Дескать, вот мы какие бес­страшные протестанты!

Само собой разумеется, никаких новых идей у этих протес­тантов не было. Но фига в кармане была обязательно. Она слу­жила своеобразной лакмусовой бумажкой для определения этой публики, которая на жизнь смотрела через призму анекдотов о генсеках и черной зависти к своим заграничным собратьям.

В период перестройки и рыночных реформ эта «либераль­ная интеллигенция» наконец-то достала свои фиги из кар­мана и предъявила их в качестве удостоверения на право уп­равления обществом и государством. Но фига есть только фига, не более того. Народ, естественно, не мог согласиться с подобными аргументами и постепенно начал отказываться от услуг «либеральных интеллигентов». Последние страшно обиделись на такую «неблагодарность» и начали клеветать на наш народ, обвиняя его в совковости и консерватизме. Наиболее характерные типы: Виктор Ерофеев — в России и Светлана Алексиевич — в Белоруссии. Писатели-либералы Виктор Ерофеев, Владимир Войнович, Владимир Сорокин, Светлана Алексиевич, кинорежиссер Эльдар Рязанов свои гадости о России, русском народе, советском человеке, крас­ноармейцах пытались выдать за глубокое проникновение в сущность русской души и «красного» человека. Свою мамонистскую душонку и раболепное преклонение перед Запа­дом они пытались перенести на воинов Красной Армии, изоб­ражая последних в виде неких недоразвитых субъектов и ан­тисоциальных элементов, которые боятся и ненавидят Ста­лина и советскую власть и воюют с немцами только из-за своей глупости и из-под палки. Так, писатель Владимир Войнович в своем пасквильном романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» изобразил советско­го воина маленьким, кривоногим, с красными ушами, глу­пым и забитым. А резонерствующий театрал Эльдар Рязанов назвал его «нормальным народным типом, подлинно русским характером». Отличие этих «деятелей» литературы и искус­ства от действительно выдающегося русского писателя-интеллигента Алексея Толстого с его «Русским характером» как раз представляет собой отличие настоящего писателя-патриота от литературных и театральных пакостников и фаль­сификаторов. Последним в силу их духовной ущербности никогда не понять, что могут быть воины, которые способны на величайший героизм и самопожертвование во имя свободы своей Родины. Фактически «либеральная интеллигенция» — это самые настоящие камердинеры, лакеи Запада.

Как мыслит лакей, обслуживающий своего господина? Чисто физиологически. Он смотрит на своего господина как на самого себя, а поэтому не видит никакой разницы между своим лакейским образом жизни и жизнью других людей, в том числе и выдающихся. Точно так же лакей относится и к историческим событиям. «Для лакея, — писал Гегель, — нет героя; но не потому, что последний не герой, а потому, что тот— лакей, с которым герой имеет дело не как герой, а как человек, который ест, пьет, одевается, т.е. вообще имеет с ним дело со стороны единичности потребностей и представлений». При физиологическом подходе любой великий человек ничем, ра­зумеется, не отличается от лакея. И это правда. Но это такая правда, которая при оценке великого человека хуже лжи.