Кристина Азимут - Жена для двоих. В клетке греха

- Ну же, малышка, - мурлыкнул он и медленно стянул с плеча тонкий батист, обнажая грудь. – Тебе не нужно ни о чём просить, Мари, - его голос вплетался в тихий шелест ветра, подушечка так же медленно обвела напрягшуюся вершинку, не касаясь твёрдой горошины. Нежно, едва касаясь кожи, тут же покрывшейся мурашками. – Просто следуй своим желаниям, не стесняйся их. Давай, хорошая моя, я по твоим глазам вижу, ты почти готова, - с тихим смешком произнёс Джонас, гипнотизируя меня тёмным взглядом, на дне которого то и дело вспыхивали золотистые искры.

Я сама не поняла, в какой момент мои пальцы ухватились за подол платья и начали медленно поднимать. Дыхание сделалось глубоким и прерывистым, рот приоткрылся шире. Джон продолжал ласкать мою грудь, мучительно неторопливо и безумно деликатно, и это так не вязалось с недавними воспоминаниями о грубых, болезненных ласках, что я снова растерялась. Мне в самом деле нравились эти прикосновения, едва ощутимые, рождавшие сладкую дрожь внизу и заставлявшие соски напрягаться ещё сильнее, жаждать большего. Переживаний добавляла невесомая ткань, скользившая по ногам всё выше и обнажившая их уже до колен. Я плавилась от этих непривычных эмоций, похожих на тягучую карамель, и удивительно похожих на… что-то настоящее, глубокое, не то тёмное и порочное, в которое меня раз за разом погружали вчера вечером и сегодня утром. Иллюзия, да, но в неё так хотелось поверить… Я даже глаза прикрыла, но голос Джонаса, по-прежнему мягкий, но не допускающий возражений, разбил золотистое очарование происходящего:

- Нет-нет, Мари. Смотри на меня, - шепнул он мне в губы и на несколько мгновений вновь одарил нежным поцелуем, а пальцы переместились на вторую грудь, так же аккуратно играя с вершинкой.

Я невольно чуть выгнулась, потянувшись навстречу такой желанной ласке, кровь уже шумела в ушах, а платье… Я и не заметила, что подняла подол до живота, обнажив сокровенное местечко. Оно налилось жаром и требовало внимания, тяжело пульсируя, и я невольно напряглась в ожидании и предвкушении, что Джонас вот-вот переместит руку вниз… Подарит мне вновь восхитительный взрыв эмоций… Я стала зависимой, да. От удовольствия, что дарили губы и руки Джона и мужа. От их ласк, пусть даже и грубых, болезненных. От поцелуев. Сознание заволакивала пелена страсти, отключая разум, и я вновь превратилась в послушную игрушку, исполняющую любую волю Джонаса. И если сейчас он хотел поиграть в настоящие чувства и нежность… Я забуду на время, кто он такой на самом деле, поддамся наваждению и представлю, всего лишь на недолгий срок, что меня в самом деле любят и хотят доставить удовольствие. А не выжать ещё немного вкусных, разных эмоций.

- Ну, малышка, давай, - шепнул Джонас, чуть отстранившись, и медленно перевёл взгляд с моего лица ниже, на то, уже не скрывал тонкий батист.

На его лице отразилось нетерпеливое предвкушение, золотые искры в глазах вспыхнули ярче. Но… Он не пытался сам прикоснуться ко мне там , лишь поглаживал грудь и смотрел. А мне с каждым мгновением становилось всё неуютнее, тело изнывало от голодной истомы, заполнившей каждую клеточку. Она накатывала волнами, заставляя судорожно вздыхать и стискивать платье, и именно она вынудила развести колени, широко и бесстыдно, открывая себя взгляду Джонаса. Да, я уже была готова к ласкам, я это чувствовала. Хотела, чтобы к нежной плоти прикоснулись умелые пальцы, хотела стонать и извиваться вновь, купаясь в жарком, упоительном наслаждении…

- Сделай это, Мари, - настойчивый шёпот Джона опалил ухо, отчего я вздрогнула и тихо всхлипнула, беспомощно откинув голову на подушки. – Покажи мне, как ты можешь, крошка… Погладь себя…

Его горячие губы накрыли раздразненную ласками вершинку, мягко поиграли с ней, то втягивая в жадный рот, то легко скользя по влажному, твёрдому соску. Мой короткий стон всё сказал лучше любых слов, и рука сама поползла к низу живота, жаждая наконец унять разгоравшийся между ног пожар. Не отрываясь от груди, Джонас закинул мою ногу себе на бедро, открывая меня ещё больше, но не прикасаясь. Он хотел, чтобы я это сделала сама… И я вдруг осознала, что тоже этого хотела. Дотронуться до себя, ощутить под пальцами шелковистую плоть, уже щедро увлажнённую и готовую, найти ту чудесную точку, от которой во все стороны брызгали горячие искры удовольствия…

Джон снова приподнялся, глядя туда, куда добрались мои подрагивавшие пальцы. Я на мгновение замерла, отчаянно желая зажмуриться и получить хоть какое-то подобие уединения, но – мне ведь приказали не закрывать глаза.