Роберт Сапольски - Психология стресса

1Об этом свидетельствуют результаты известного исследования, опубликованного в 1999 году Николасом Христенфельдом и коллегами из Калифорнийского университета в Сан-Диего (а вы ожидали, что это будет Университет Нью-Йорка?). Авторы выполнили превосходную работу, исключив другие факторы. Они показали, что этот риск не возникает в других городах страны. Его причина — не осознанный выбор места жительства (то есть кто, кроме вечно напряженных, склонных к болезням

1Если вы изучали физиологию по версии Уолтера Кеннона, это кажется странным. «Почему мы беспрерывно набираем вес? Куда делась “мудрость тела”?» — спрашиваете вы. Питер Стерлинг указывает, что если организм действует в соответствии с классическими принципами гомеостаза — обратная связь на низком, локальном

1Просто чтобы упредить возможные упреки в мой адрес. Я здесь нисколько не лицемерю, и кому-то может показаться возмутительным, что я имею наглость так много

об этом говорить. У меня практически нет вредных привычек — я не курю, никогда в жизни не выпивал и не принимал наркотиков, не ем мяса, не пью ни чая, ни кофе. Но у меня никак не получается выспаться; неполадки со сном у меня со времен пребывания в администрации Картера. Но в моей жизни появился коллега, Уильям Демент, который считается экспертом в исследованиях сна и рьяно убеждает всех в большом вреде лишения сна для здоровья. И в те дни, когда я действительно страдаю от недосыпания, я очень боюсь попасться ему на глаза. Так что в аналогичной ситуации делайте так, как я говорю, а не так, как поступаю.

2Старение также влечет за собой резкое снижение уровня гормона дегидроэпиан- дростерона (ДГЭА), который привлек к себе огромное внимание. Есть некоторые

1Прежде чем мы закончим обсуждать проблему приобретенной беспомощности, позвольте мне признать, что эксперименты, которым подвергают животных, действительно зверские. Но разве нет альтернативы? Прискорбно, но, думаю, нет. Вы можете изучать рак в чашке Петри—вырастите опухоль, а потом смотрите, замедляет ли какое-либо средство рост опухоли и какая степень токсичности действующего вещества для этого требуется. Так же можно поступать и с другими вредными новообразованиями; вы можете экспериментировать с отложениями атеросклеротических бляшек на тарелке — вырастите клетки кровеносного сосуда и посмотрите, удаляет ли ваш препарат холестерин с их стенок и какая дозировка для этого требуется. Но вы не можете имитировать депрессию в чашке Петри или на компьютере. Миллионы из нас подвержены этому жуткому расстройству, надежного средства от депрессии все еще нет, и эксперименты на животных продолжают оставаться лучшими методами для поиска средств избавления от нее. Если вы относите себя к той научной школе, которая полагает, что эксперименты на животных, при всей их жестокости, все же

1С момента последнего издания возникла необходимость внести изменения в этот раздей. Фридман, который был мне почти как отец, недавно скончался в возрасте 91 года. По статистике, у него оставалось так мало времени, однако он сумел как- то одолеть эти равнодушно тикающие часы, и времени оказалось предостаточно. Но он не превратился в пустословного старикашку — до конца своих дней наблюдал пациентов, работал в институте при медицинском центре Калифорнийского университета в Сан-Франциско, переживая о задержках в своей работе, ожидая очередных данных, обсуждая с оппонентами различные взгляды на тему. Не утративший вкуса к жизни, полный желаний, но не злившийся при мысли, что они могут и не исполниться. И был увлечен идеей, что мир стал бы более достойным местом, если принять какие-то меры в отношении людей А-типа, — это ведь Фридман был одним из двух врачей (вместе со своим главврачом, Бартом Спарагоном), которых я описывал несколько абзацев назад и которые заявили, что занимаются этикой. Фридман-то непременно сделал бы с этим что-нибудь очень интересное и исповедальное. Он был мягким, утонченным человеком, целеустремленным, непоседливым сукиным сыном, пока на шестом десятке с ним не случился сердечный приступ. Он мог встать перед группой пациентов, этаких безжалостных барракуд A-типа из числа больших начальников, которые в 42 года получили первый сердечный приступ, и сказать: «Посмотрите на меня — не как на того, кто так глубоко закоснел в своем A-типе, что заработал плохое сердце, а как на того, кто увяз в нем настолько, что стал плохим человеком». А потом доказать это рассказами о людях, с которыми он был резок, чьих усилий не замечал, чьим достижениям завидовал. И в 90 лет он оставался таким же, метафорически говоря, экс-алкоголиком от проповедничества, каким был всегда. Кардиология как искупление. Ему было трудно выбрать между тем, чтобы сделать мир здоровее или же добрее. И он делал и то и другое. Мне его не хватает.