Маргарет МакХейзер - Уродина

— Она предлагает на десять процентов больше того, что я зарабатываю сейчас, и я не смогу брать какую-либо дополнительную работу лично для себя. Поэтому, думаю, что, в конце концов, заработок получится меньше, чем я зарабатываю сейчас.

— Я чувствую одно «но».

— «Но» — это то, что я буду заниматься любимым делом. И тем, к чему, по ее мнению, у меня есть талант.

— Тогда попроси больше денег.

— Я не могу.

— Пойдем выпьем кофе. Или, в твоем случае, горячий шоколад, — Макс указывает на небольшой буфет и открывает для меня дверь. Мы находим столик в задней части, и пока Макс идет к прилавку, чтобы заказать наши напитки, я сижу и смотрю на город.

Сегодня субботнее утро, и улица выглядит переполненной людьми, снующими повсюду. Пока жду Макса, размышляю о том, смогу ли я переехать сюда. Очевидно, что возможностей здесь больше, но смогу ли я на самом деле собраться и оставить единственную семью, которую знаю, и переехать?

— Пенни за твои мысли, — говорит Макс, ставя на стол кружки на вынос. — У них нет зефира.

Я смотрю на него так, будто он говорит на иностранном языке.

— У кого нет зефира для горячего шоколада? — спрашиваю я, забирая чашку и дуя в нее, прежде чем отпить. — Я думала о том, что Джолин предложила мне работу здесь, в Нью-Йорке. И задалась вопросом: смогла бы я на самом деле переехать?

Лицо Макса не дрогнуло, хотя уверена, что он не был счастлив услышать это.

— Смогла бы? — спрашивает он, размешивая свой кофе.

Я качаю головой.

— Потому что здесь очень суетливо?

Я снова качаю головой.

— Нет, хотя я не очень заинтересована тем, каким беспокойным все тут кажется. Я имею в виду, что мы в буфете всего пару минут, а я уже устала смотреть на то, как все торопятся. Но нет, это не та причина.

— Тогда в чем причина? — он поднимает кружку и пробует свой кофе. — Боже, он отвратителен.

Я улыбаюсь и затем отвечаю.

— Потому что у меня никогда не было семьи. А сейчас, когда она у меня есть, я не хочу ее отпускать. У меня есть Шейн, Лиам и ты.

Макс наклоняется и накрывает мою руку своей.

— Спасибо, — говорит он.

Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь к окну, чтобы наблюдать за суетой города, который никогда не спит.

Немного вздремнув после обеда, я понежилась в ванной в нашем номере. Макс спустился вниз, потому что ему «нужно кое-что сделать» и сказал, что вернется через час или около того. Воспользовавшись этим, я приняла ванну.

Вернувшись, он был необыкновенно тих, сам на себя не похож. Но я не приставала к нему в попытке выяснить, в чем дело. Изучив Макса, я знала, что он бесподобен в общении, и если ему нужно что-то сказать, то он скажет. Подталкивание его сказать мне, что случилось, приведет к тому, что он скажет, что с ним все в порядке.

— Пошли, мы опаздываем, — говорит он. Я выхожу, и глаза Макса загораются, когда он видит меня. — Ты прекрасна, — он подходит ко мне, выглядя достаточно изысканно в своем сшитом на заказ костюме.

— Спасибо.

— У тебя есть пиджак или кардиган, который можно взять с собой?

Я надела черные брюки, туфли на низком каблуке и топ, который Шейн убедила меня купить, потому что он «выглядит на тебе очень горячо». Это черный корсет с красной лентой.

— Да, подожди, я возьму его.

Я надеваю его и возвращаюсь к Максу.

— Ты уверен, что я хорошо выгляжу?

— Ты выглядишь намного лучше, чем просто хорошо, — он наклоняется и целует меня в губы. — Давай, Снежинка, пойдем.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы входим в лифт и спускаемся вниз.

— Я не могу сказать этого, но тебе понравится.

Он выводит меня через центральный вход, и мы переходим улицу, где нас ожидает конный экипаж. Человек в цилиндре и костюме держит дверь кареты открытой.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг, мисс Андерсон. Я надеюсь, вам понравится Центральный парк.

— Центральный парк? — визжу я от восторга, слегка подпрыгнув, чтобы забраться в карету.

— Центральный парк, — подтверждает Макс, забираясь в карету и садясь рядом со мной.

Поездка начинается, и мои глаза широко открыты, пока я осматриваю все достопримечательности. Внешняя петля Центрального парка безумно захватывающая. Я чувствую себя принцессой, когда Макс наливает нам шампанское, а лошади рысью бегут вперед в своей величественной красе.

— Я никогда не видела ничего подобного прежде, — говорю я в восхищении.

— Это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел, — я поворачиваюсь, чтобы увидеть, на что смотрит Макс, и это я. — Я хочу сказать тебе кое-что, Лили. И хочу сказать тебе это сейчас, потому что так я буду знать, что ты запомнишь это до конца жизни.