Сухинина Н.Е.: Великая Сила Любви

Два месяца прошло. Забылся преследователь. В загородной электричке возвращалась она с дачи подруги, подзагоревшая, отдохнувшая. Вошла, пробежала глазами по скамейкам, есть ли где свободная. Есть. Села. Облегченно вздохнула, полезла в сумку за журналом.

- Теперь вы от меня не убежите...

Глаза «преследователя» смотрели на нее с восхищением. «Не убежит», - пронеслось в голове.

- Не убежала. Слава вскоре предложил расписаться. Я замуж так рано не собиралась, хотелось встать на ноги, ведь я в Москву приехала не от хорошей жизни, мама второй раз вышла замуж, отношения с отчимом не складывались. Но Слава слушать не хотел. «Ты моя судьба, я тебя не отпущу.» Человек предполагает, Бог располагает. Всегда так было. Они жили скромно, в коммуналке, по-студенчески беззаботно, но с сухим вином «Ркацители» отмечали успешно сдаваемые зачеты, с рюкзаками уходили в отпуск, читали по очереди нашумевшие бестселлеры, стояли в очередях на художественные выставки. Радовались друг другу и с нетерпением ждали ребенка.

Но шло время, ожидание затягивалось. Тамара после института работал психологом. В работу окунулась с головой, но мысли о будущем ребенке не только не покидали, они присутствовали всегда, они были причиной бессонных ночей, скрытых слез и затяжного уныния. Слава не заводил разговоров на больную тему, но она не маленькая, понимала, что и он давно уже готов принять на себя отцовское бремя. Ей приходилось разговаривать с женщинами, во главу угла поставившими карьеру. Да, они могли иметь детей, но хотели добиться положения в обществе, горшки и кастрюли их не вдохновляли, и если уж случилось им родить, то помеху эту устраняли няньками, выписанными из деревень родителями, ясельной пятидневкой. Тамаре завидовали - свободная, не связанная по рукам. А она их не понимала. Как может быть помехой крошечный комочек, кровиночка? Если по работе приходилось посещать детский дом, приезжала больная. Детские, переполненные ожиданием глаза преследовали ее, казенный быт детишек ее пугал. Она все глубже вникала в проблему брошенных детей, но сердце ее все определеннее и определеннее настраивалось на простую мысль: не говори, сделай. Говорить-то мы все мастера, давать советы и консультировать - делай так- все могут. Вот она и подковалась отлично. Владеет статистикой, знает психологические особенности семей, в которых есть усыновленные дети. Но особенно царапала сердце судьба детишек усыновленных, но не прижившихся в новой семье.

Она знала женщину, которую в детстве усыновляли семь раз. Пожив в доме, она успевала раздразнить своим «неординарным» характером новоиспеченных папу и маму, и они приводили девочку обратно в детдом - не прижилась. Девочка стала мстить. Оказываясь в очередной раз в новых хоромах, она ломала игрушки, говорила поганые слова, не хотела слушаться. Нервы «родителей», надеявшихся на ангельского, ласкового, благодарного ребенка, быстро зашкаливались на отметке «предел». Семь раз. Семь раз ее брали за руку и уводили из детдома. Семь раз приводили обратно. Сейчас она в возрасте. Ее зовут мужиком в юбке. Резкая, неженственная, с настороженным взглядом и прокуренным голосом, она не смогла иметь семью, не было с детского опыта доброты, был опыт злобы. Горькая чаша детской неприкаянности в этом мире. Тамара видит эти судьбы, знает этих людей. Порыв усыновить ребенка она пресекает в себе размышлениями о том, чем это чревато. Размышления пресекает порывом...

Семинар по проблемам женской эмансипации в гостинице «Измайлово». Тамара поднимается в лифте в зал заседаний. На одном из этажей входит немолодая черноглазая женщина. В тесноте встает против Тамары: - Бессовестная, ребенок ждет ее, а она не идет, он домой просится, а ей все некогда.

Тамара в ужасе смотрела на женщину, а та в выражениях не стеснялась: - Иди к своему ребенку! Нечего тебе здесь делать. Мальчик ждет, а она...

Тамара шагнула вслед за женщиной из лифта: - Что вы говорите?! Какой ребенок? У меня нет детей...

- Есть. Ждет тебя. Иди... - И женщина назвала адрес одной из московских детских больниц.

Когда она пришла по адресу и увидела мальчика, напророченного ей незнакомкой, она вздрогнула и чуть не лишилась чувств. Мальчик был как две капли похож на нее. Трехлетняя кроха с Тамариными, слегка раскосыми глазами. Уже два раза мальчик успел испытать себя в роли приемного сына. Оба раза неудачно. Слабое здоровье, плохая наследственность - и его возвращали обратно в казенную палату , и больничные няньки кляли по-черному с жиру бесившихся сволочей, для которых дети - игрушки. Мальчика звали Максим.