Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 3

[1] Chancel, автор книги «Angoumois en 1789». еще в 1847 г., потом Токвиль.

[2]Семь томов издания Лорана и Мавидаля, вышедшие в свет в 1869 г., совсем не были эксплуатируемы ни Дониолем (La révolution française et la féodalité, 1874), ни Тэном, ни у нас г. Афанасьевым в сочинении о хлебной торговле во Франции XVIII века.

[3] Chassin. L'église et les derniers serfs.

Примечание автора сайта «Русская историческая библиотека»:

Либерал Кареев полагает, что наказы генеральным штатам верно отражали мнение нации по поводу необходимых для страны преобразований. Кареев признаёт, что чуждые крестьянской среде радикальные интеллигенты имели влияние на составление наказов от деревень, однако, по его мнению, это не изменило существа дела. Однако знаменитый французский исследователь Ипполит Тэн высказывает другую точку зрения.

Согласно Тэну, во время написания большинства наказов от третьего сословия необразованные крестьяне в селах подпадали под руководство мелких местных клерков и адвокатов, всецело проникнутых непрактичными «просветительскими» идеями. Крестьяне хотели, чтобы наказы излагали их по-настоящему насущные нужды: протесты против чрезмерных налогов и застарелых дворянских привилегий. Но либеральные интеллигенты вместо этого вносили в cahier абстрактные, трескучие лозунги о «правах человека» и т. д., без прочего реального содержания.

«Уже два месяца, – писал в эти месяцы один из южных комендантов, – как мелкие юристы, адвокаты, которыми кишат все города и села, с целью быть выбранными в Генеральные Штаты, пристраиваются к людям третьего сословия, под предлогом поддержать их и просветить их невежество. Они постарались их убедить, что они будут хозяевами Генеральных Штатов, и что упорядочение дел королевства будет находиться в их руках». По мнению этого коменданта, если бы третье сословие выбирало в штаты людей из своей, а не из интеллигентско-адвокатской среды, то они затем, во время спора о посословном или поголовном голосовании, присоединились бы к двум высшим сословиям. Но уездные и сенешальские собрания были переполнены юристами, «заглушавшим мнения других и старавшихся держать все в своих руках; каждый из них интриговал… чтобы быть выбранным».

Интендант из Тюренна сообщает, что в его области «мнение большинства голосовавших было или вынуждено или выпрошено. Доверенные в момент баллотировки всовывали в руки выборщиков уже написанные билеты и устраивали так, что последние по приезде в гостиницы находили там программы и мнения, способные вскружить голову всякому». Эти программы привлекали малоподготовленный люд на сторону расточавших щедрые посулы пустозвонов. В целом ряде мест деревни и села вообще не получали предложений составить наказы штатам. Адвокаты и нотариусы соседних мелких городов сами писали их, не спрашивая крестьянских мнений. Многие наказы в разных областях были написаны по одному и тому же «либерально-просветительскому» черновику, и никаких чисто крестьянских нужд не отражали.

Согласно Тэну, всё это было тревожным признаком, который с самого начала указал путь, по которому потом пошла революция. Человек из народа уже во время составления наказов и выборов депутатов в генеральные штаты оказался под полным влиянием речистых адвокатов, а солдаты полков были увлечены «патриотическими» фразерами.

Глава XXXIV. Первые месяцы революции

Разделение истории французской революции на периоды и план последующего изложения

Литература о начале великой французской революции: См. главу I этого тома. Кроме того, см. популярные книги: И. Карно, Rambaud, Paul Janet (Столетняя годовщина 1789. История Французской революции), m-me E. Duvergier de Hauranne («Популярная история французской революции»), Bloss'а «История Французской революции»; русский пер. этой книги – «Накануне XIX века»), E. Champion («Дух Французской революции»), Feugère («Французская революция и современная критика»). Есть еще русский перевод «Французской революции в показаниях современников и мемуаров» де Брока. Крайне тенденциозную обработку истории французской революции представляет книга Любимова «Крушение монархии во Франции».

История великой французской революции распадается на несколько периодов, более или менее согласно принимаемых всеми историками. Эпоха французской революции в тесном смысле этого слова охватывает собою десятилетие, протекшее от открытия генеральных штатов (5 мая 1789 г.) до переворота «18 брюмера» (9 ноября 1799 г.), с которого начинается история консульства и империи Наполеона I. Этот период времени делится довольно резко на два одинаково продолжительных (именно пятилетних), но имеющих различный характер периода – до «9 термидора» (27 июля 1794 г.) и после «9 термидора». Первое пятилетие характеризуется развитием революционного движения, достигающего кульминационного пункта в эпоху так называемого «террора», второй – началом реакции, мало-помалу приводящей к бонапартовскому военному деспотизму. Главный интерес истории революции сосредоточивается на первом её периоде (1789–1794), что отражается как на числе сочинений, посвященных ему, так и на количестве страниц, отводимых обыкновенно на его изложение в общих историях революции, сравнительно с тем, что дается на второй период. В свою очередь в первом пятилетии великой французской революции нужно различать два еще меньших периода. В 1789 г. генеральные штаты, превратившиеся в национальное учредительное собрание, предприняли великую работу полной реорганизации внутреннего быта Франции на началах, получивших название «принципов 1789 года». Работа эта была окончена к осени 1791 г.; тогда была утверждена новая конституция, в силу которой учредительное собрание разошлось, уступив место новому, законодательному собранию, избранному на полтора года. Это было в сентябре 1791 г., но менее, чем через год, 10 августа 1792 г. произошел в Париже новый переворот, имевший своим результатом низвержение монархической конституции 1791 г. и образование чрезвычайного собрания, которое получило название национального конвента и установило во Франции республику. Первая эпоха характеризуется господством «принципов 1789 г.», вторая – «принципами 1793 г.». Между этими эпохами различие заключалось не в одной правительственной форме, но и в других отношениях. Во‑первых, в социальном отношении два разные общественные класса господствуют на политической арене: в 1789 г. буржуазия, поддерживаемая народом, разрушает старый порядок и на его месте созидает новый, рассчитанный на то, чтобы ввести в жизнь французской нации начала личной и общественной свободы, но в 1793 г. делается попытка заменить буржуазию, достигшую господства в 1789 г., пролетариатом, и на первый план выступает идея равенства, правительство же фактически получает характер диктатуры, так как хотя и была составлена новая конституция (республиканская «конституция 1793 г.»), но она никогда не была приведена в исполнение. Таким образом, мы можем и период от 5 мая 1789 г. по 27 июля 1794 г. (9 термидора) подразделить на эпоху конституционной монархии, буржуазии и «принципов 1789 г.» и на эпоху республики, пролетариата и «принципов 1793 г.». Насколько можно подводить события и явления реальной жизни под отвлеченные теории, это будут эпохи сначала наибольшего влияния Вольтера и Монтескье, затем энциклопедистов и Руссо, хотя, конечно, не следует очень резко понимать это противоположение между указанными эпохами. Наконец, рассматривая первую эпоху, мы должны положить грань между первыми двумя годами революции, или временем учредительного собрания, и третьим годом, т. е. временем законодательного собрания: первые два года были временем выработки глубоких внутренних реформ, которые должны были дать Франции новый вид, третий год – временем их применения к жизни, окончившегося катастрофой 10 августа 1792 г. Сделав в двух главах очерк внешней истории учредительного собрания, мы рассмотрим потом совершенное им преобразование Франции, и, переходя к истории законодательного собрания, поставим вопрос: почему реорганизация Франции учредительным собранием не окончила революции, почему последняя продолжалась еще несколько лет и почему, наконец, конвент повел Францию по новой дороге, пока в 1794 г. не началась реакция? Затем, когда мы познакомимся с историей крушения дела учредительного собрания и с историей попытки основания во Франции республики, мы должны будем ответить на вопрос, почему и эта последняя попытка не удалась, какие причины вызвали реакцию против «принципов 1793 г.» и как эта реакция привела к наполеоновскому режиму, который, обеспечив за французами сделанные ими в 1789 г. социальные приобретения (победу демократического равенства над католико-феодальным строем), не дал им, однако, политической свободы. Переворотом «18 брюмера» мы и закончим настоящий том, так как в 1799 г. начинается новый период истории, и вместе с тем Европа вступает в XIX столетие.