Марина Власова - Русские суеверия

Считается, что наименования «леший», «водяной», «домовой» появились на Руси сравнительно недавно – не ранее XVII–XVIII вв. Подобно многим «прозрачно мотивированным» названиям (леший – «лесной», домовой – «обитающий в доме»), они принадлежат к поздним лексическим пластам. Лешему и водяному верований XVIII–XX вв. предшествовала «лешая и водяная сила» русских заговоров XVII в. 〈Черепанова, 1983〉. Это, вероятно, и была сила, исходившая от «живых» воды и леса. Представления о существах, схожих с водяными и лешими, были распространены и до XVII в. Они нашли отражение в средневековых житиях святых, где водяные и лешие (нечистые, демоны) проявляют себя так же, как водяные и лешие в крестьянских рассказах XIX–XX вв.: топят людей, заводят путников в чащу и на обрыв (см. ЛЕШИЙ). Влияние устной, фольклорной, и письменной традиций здесь было взаимным.

То же самое можно констатировать и в отношении беса-хороможителя, наиболее ранние упоминания о котором относятся к XIV в. Он очень похож на «современного» домового. Огненному змею верований XIX–XX вв. тождествен змей, действующий в средневековых повестях.

Разноликие бесы – вездесущие, всепроникающие – часто встречаются в историко-литературных памятниках. Своим обликом, действиями они близки чертям (само название «черт» появилось в России, видимо, не ранее XVII в.) и водяным, лешим, домовым – короче говоря, разноликой нечистой силе (см. БЕС).

Существа, сведения о которых можно отнести к наиболее устойчивым и древним, прослеживаемым с начала второго тысячелетия н. э., – упыри (опасные, неумирающие мертвецы, сохранившие свое название и в XIX–XX вв.), берегини (соотносимые многими исследователями с русалками), а также наделяемые при жизни сверхъестественными способностями люди – волхвы, колдуны, ведьмы.

Таким образом, наиболее устойчивыми оставались понятия о «живых» мертвецах, о колдовских силах и влияниях, о духах природы, связанных с водой (Е. В. Аничков обоснованно считал «требы упырям и берегиням» ядром древнерусских верований) 〈Аничков, 1914〉.

Говорить об образах низшей мифологии как о сформировавшейся системе нельзя. Складывавшиеся по-разному и в разное время, эти образы сосуществовали в сложном взаимодействии, вне четко очерченных рамок. В народных верованиях мы не найдем той законченной картины взаимоотношений богов, божеств, духов, которая есть, например, в классической греческой мифологии.

Одна из причин тому – история русского народа, практически до середины второго тысячелетия н. э. (да и позже, если включить сюда колонизацию, присоединение новых земель) находившегося в движении, становлении. Сказались, думается, и особенности национального характера, изменчивого, восприимчивого и вместе с тем неопределенного, «текучего». Кроме того, представления о низших духах и божествах долго оставались достоянием устной традиции, не подвергались литературной обработке.

Едва ли не каждый из образов духов дома, природы, как справедливо отмечал С. А. Токарев, сложен 〈Токарев, 1957〉. До сих пор дискутируется, каким образом возникали, складывались у разных народов представления о тех или иных духах, мифических существах. Чаще всего их происхождение связывали с анимизмом: вслед за оживотворением объектов и явлений окружающего мира возникало представление об особых духах, в них обитавших, которые вначале неразрывно с ними были связаны, а затем обретали самостоятельное бытие (от «живого» дерева – к обитающему в нем духу и духу – «хозяину» деревьев). Согласно иной версии, «толпа духов» (имена и атрибуты которой колеблются в таинственной неопределенности) воплощала первоначально «различные проявления одной и той же силы природы», а затем сливалась в одну главенствующую индивидуальность (ср. тождественность названий отдельных бесов, демонов и «главного их предводителя, беса бесов, дьявола») 〈Шеппинг, 1862〉.

Значительную роль играли тотемические верования, представления о «личных» духах-покровителях, помощниках человека, некогда приобретавшихся во время инициации, обрядов посвящения. Последнее особенно хорошо прослеживается на материале верований, связанных с домовым, который в некоторых поверьях сохранял полузвериное-получеловеческое обличье, являясь одновременно двойником человека и распорядителем его судьбы. Важным считался культ мертвых, предков, которых присоединяли к сонму сверхъестественных обитателей вод и лесов, главенствовавших и среди животных, и среди людей.