Ярослав Заболотников - Хроники семи королевств - Древняя кровь

За первым прилавком стояла бледная женщина, гнусавым голосом расхваливавшая свои особые исцеляющие зелья. Плававшая в одной из склянок муха прекрасно дополняла абсурдную картину. Чуть дальше расположился мужчина с клиновидной бородкой в чёрной расшитой серебром мантии. Он пафосно размахивал приносящими удачу талисманами, но судя по тому, сколько их лежало в ящике под ногами, они не сильно помогали ему в торговых делах. За ним, деловито восседая на бочке, беззубый старик продавал волшебный компас, по его смелому заявлению, отыскивавший любые закопанные клады. Несомненно, если бы не преклонные года, он и сам бы бросился на поиски несметных богатств. Ну а в конце, как и полагается, стояла закрытая повозка ворожеи. Висевшая над входом табличка обещала предсказание судьбы, снятие родовых проклятий и излечение души энергией солнца.

Купив всё необходимое и подняв себе настроение, Джон уже собирался покинуть ярмарку, как внезапно на городской площади затрубил рог. Множество глаз устремилось в сторону трибуны, на которую поднимался человек в золочёных доспехах. Оказавшись наверху, Люций Дорвертан остановился и обвёл взглядом толпу, ожидавшую его дальнейших действий.

— Жители Басторга! И его добрые гости, — начал свою речь капитан. — Как вы знаете, проблема преступности за последние годы достигла своего пика. Единственная дорога к городу стала смертельно опасной, а мы увязли в трясине собственного бессилия. Но сегодня ветер переменился…

Стоявший за спиной Люция солдат перевернул окровавленный мешок, и на дощатый пол упали две отрубленные головы.

— Печально известные Скрипучий Хэнк и Билли Бешеный шрам — давние члены банды «Бездушные». За свои многочисленные злодеяния они были давно приговорены к смертной казни, и наконец справедливость восторжествовала.

По площади прокатилась волна шёпота.

— Сегодня мы стоим на пороге новой эры… Эры храбрых и небезразличных людей. И в ней нет места страху! Отныне ворота нашего города будут всегда открыты. Я, Люций Дорвертан, объявляю войну всем, кто пытался сломить нашу веру! Всем, кто подло нападал на слабых и беззащитных!

Встревоженный гул толпы постепенно нарастал, и капитан приподнял руку, чтобы ему дали закончить речь. Когда разговоры затихли, он продолжил:

— Это не пустые обещания. С сегодняшнего дня дневной караул удваивается, а после заката улицы города будут патрулировать специальные ночные отряды. И я сделаю всё, чтобы разбойники, скрывающиеся в здешних лесах, оказались на плахе. В наших силах дать отпор преступности. Вступайте в ряды городской стражи и боритесь вместе с нами. За закон! За жизни своих близких! За будущее Басторга!

Толпа рукоплескала. Восторженные крики и свист едва не оглушили следопыта. Когда шквал оваций стих, Люций Дорвертан добавил:

— И не забывайте: любая помощь в поимке преступников будет щедро подкрепляться городской казной. Истребим эту заразу вместе!

После этих слов капитан в сопровождении двух стражников удалился, оставив людей возбужденно судачить об услышанном. «Город в надёжных руках», — подумал Джон и покинул ярмарку.

Теперь воин планировал найти место, где можно было бы снять комнату, пропустить пару глотков крепкого эля и, наконец, рухнуть в объятия сна. Кузнец посоветовал ему остановиться в «Постоялом дворе дядюшки Сэндерсона», что находился где-то на главной улице. Следопыт неспешно брёл по мостовой, попутно читая вывески на фасадах деревянных зданий. Первой ему на глаза попалась потрескавшаяся табличка с нарочито небрежной надписью «Травы и зелья». За ней следовала висевшая над входом бочка, на которой из вкрученных в неё винных пробок были выложены слова «Сухая кружка». Третья цельнометаллическая художественно выкованная вывеска в виде молота и наковальни говорила сама за себя.

Внимание воина привлёк человек с торчащими, невероятно длинными усами, облачённый в нелепую красно-белую тунику и крапчатые штаны. Он стоял у входа в трёхэтажное строение с деревянным щитом в форме подушки, украшенным по центру скрещенными ложкой и вилкой. При ближайшем рассмотрении обладателем тараканьих усов оказался молодой паренёк. Едва завидев Джона, он набрал побольше воздуха в грудь и нараспев задекламировал: