Царь - S T Ebbi Risk

Его ухмылка становится шире.

‒ Что заставило тебя так думать?

‒ Например, ты профилируешь меня, что заставляет тебя, скорее всего, быть в подобной сфере, учитывая машину и наряд. У твоего друга дорогой костюм, который он носит, чтобы привлекать

внимание, но твой ‒ менее броский. Твоя поза рядом с ним и добродушные шутки в его сторону

заставляют меня думать, что вы равны, несмотря на финансовые различия. Поэтому предполагаю, что

он родился с золотой ложкой во рту, а ты всего добился собственными силами. Внедорожник

C.Т. Эбби — «Риск» / Dark Eternity of Translations нестандартной версии. Тонированные окна слишком темные, чтобы их можно было законно затенить, но я знаю, что ФБР получают определенные льготы из-за рисков безопасности. Итак, я права?

Я вне себя от того, что он продолжает улыбаться, будто он только заинтригован, а не испуган. Я

хотела, чтобы он убрался.

‒ Ты ‒ не психолог, не из ФБР и не связана ни с какими правоохранительными органами, ‒

говорит он, сбивая меня с толку. ‒ Твой наряд ‒ богемный шик, что означает, что ты меньше

беспокоишься о своем внешнем виде и больше озабочена комфортом. Ты сидишь одна по собственному

желанию и отвергаешь любое внимание, проявленное в твою сторону. На первый взгляд, ты

феминистка для своего же блага. С другой стороны, к тебе трудно приблизиться, потому что доверие ‒

не твоя сильная сторона. Это удерживает тебя от страданий, но это также мешает тебе иметь кого-то

близкого в своей жизни. Ночью, когда ты закрываешь глаза и позволяешь себе быть уязвимой... это

единственное время, когда ты осмеливаешься задаться вопросом, каково это быть не одной.

Я сглатываю ком в горле. Он слишком точно описывает. Я не могу быть столь легко читаемой. Я

тренировалась годами.

‒ У тебя нет животных, учитывая, что на тебе нет ни шерстинки, если, конечно, у тебя нет такого

питомца, который не носит шерсть. Тем не менее, я не вижу, чтобы ты позволяла себе привязываться

даже к животному, ведь ты знаешь, что, скорее всего, переживешь его, и тебе придется иметь дело с

потерей. Ты отстраняешься по необходимости. Видимо, у тебя болезненное прошлое, которое

подтолкнуло тебя к этому. Возможно, утрата. Быть может, более чем одна. Может быть, тебя поглотило

одиночество, и осталась ты там по своему выбору.

Мое сердце бешено стучит в груди, и я делаю неуверенный шаг назад. Его глаза смягчаются.

‒ Извини. Я зашел слишком далеко. Прошу прощения, ‒ говорит он мне, когда возвращается

мистер Высокомерие.

‒ Я не потерял свою сноровку. Эта цыпочка просто...

Его слова застывают в воздухе, когда он видит меня прикованную взглядом к мистеру

Профайлеру. Я чувствую себя незащищенной, уязвимой и не в своей тарелке. Я не привыкла к такому.

Я чертовски усердно работала, чтобы стать крепостью, которую невозможно пробить.

Он просто рушил мои стены, ухватившись за одну правильную нить.

‒ Захвати несколько бутылок воды. Поездка будет долгой, ‒ говорит он мистеру Высокомерие, не

отводя от меня взгляда.

Я не знаю, уходит ли он или нет, потому что я слишком занята, глядя прямо в эти нежные голубые

глаза, которые действительно кажутся полными раскаяния.

‒ Жизнь дерьмо, ‒ роняет он. ‒ Затем ты умираешь. Мог бы жить нормально, пока был жив, ‒

добавляет, звуча намного менее проницательно, чем раньше.

Этого достаточно, чтобы разрушить напряжение, и неожиданно улыбка озаряет мое лицо. Он

подмигивает, наклоняясь.

‒ Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, чтобы почувствовать себя живой, звони мне. Мне

бы также не помешало ощутить немного жизни.

Когда он отступает, я ощущаю что-то в руке, хотя не чувствовала, что он что-то туда положил. Он

идет к другой стороне внедорожника, и я пристально смотрю, как он садится.

Наконец, я опускаю глаза к карточке в своих руках, когда мистер Высокомерие возвращается, чтобы занять пассажирское место.

Логан Беннетт...

Его номер прилагался к имени, и, конечно же, он из ФБР. Когда мой взгляд снова поднимается, он

опирается на руль, наблюдая за мной. Окно мистера Высокомерие опущено, и он выглядит

раздраженным.

‒ Позвони мне, ‒ говорит Логан, ухмыляясь, прежде чем отъехать от тротуара.

Реальность ‒ всего лишь иллюзия, хотя и очень стойкая. Это сказал Альберт Эйнштейн.

Мой отец всегда цитировал Эйнштейна, как способ объяснить жизнь, когда мы изо всех сил

пытались понять его. Я помню, как он повторял его изречения, когда наши жизни развалились. Он