Дарья - RIP Tilli Koul

охранника и главу быков, ожидающих в моей машине.

Не говоря ни слова, он отвез меня прямо к дому Кирилла Волкова. Я выпрыгнул из

машины и вошел в огромный коридор, направляясь к кабинету. Когда я был прямо за

дверью, то услышал голоса моего отца и Кисы, раздающиеся изнутри. Но как только я

собирался войти, их тихая беседа заставила меня замедлиться.

— Вы узнали что-то о 362? Ваши люди достали новую информацию? — спросила

Киса.

Ответом была лишь тишина, и мое сердце начало биться чаще. Моя рука сжала

ручку двери, когда мой отец прочистил горло.

— Мы уже несколько месяцев знаем о личности 362, Киса.

— Что? — прошептала Киса в шоке. — Месяцы? И вы не сказали Луке?

— Это деликатная ситуация, Киса, — начал мой отец, — которая недавно коснулась

нас. И мы не можем усугубить и без того плохое положение дел, — скрипнул стул, —

особенно не для него. Не для 362.

Мой отец произносил «он» и «362», как будто они были ядом.

— Я не понимаю. Я не... кто? — пробормотала Киса. — Кто 362?

Затем мой отец холодно ответил:

— Он был Костава.

Киса, должно быть, отреагировала на это имя, когда мой отец добавил:

— Это правда, Киса. Из всех людей, из всех семей в мире, единственный человек, который нашел моего сына в аду и подружился с ним, — чертов Костава.

Разговор прекратился, но я мог сосредоточиться лишь на том, что они знали. Все это

время они знали, кем был 362. И они, черт возьми, скрывали это от меня.

Чувствуя прилив гнева, я ударил плечом в дверь и ворвался в комнату. Кирилл был

возле своего стола, мой отец и Киса сидели перед ним.

Все трое повернулись ко мне, когда я остановился у входа в кабинет, мои ноздри

раздувались от интенсивности моего беспорядочного и быстрого дыхания.

— Лука… — прошептала Киса, ее лицо стало бледным. Но я проигнорировал это, мой взгляд полностью сосредоточился на моем отце.

— Ты знал все это время? — прогремел я. Я двинулся вперед, пока не навис над

ним. Я почти расслабился, когда увидел вспышку страха, пробежавшую по его карим

глазам, но потом напомнил себе, что он скрыл от меня информацию. Информацию,

которую я отчаянно жаждал знать.

Киса дотронулась до моей руки, но я сбросил ее руку.

— Нет! Не надо! — Я огрызнулся на свою жену и взглянул на отца и Кирилла. — Я

хочу услышать это из их гребаных уст! Я хочу услышать, почему они скрывали это от

меня. Почему они не сказали мне единственную гребаную вещь, которую я когда-либо

просил у них!

Мой отец протянул руку.

— Лука…

Но я слишком далеко зашел. Рев боли разорвал мое горло. Подойдя к столу, я взялся

за край обеими руками и перевернул его на бок.

— Лука! — крикнула Киса, но я уже начала метаться, чувство предательства

заставляло меня сходить с ума.

Мои ноги стучали по полу, я проводил руками по волосам.

— В течение нескольких месяцев вы говорили мне, что не знаете, черт возьми!

Мой отец вскочил на ноги, и я повернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я убил его! Я, бл*дь, убил его! — Я протянул руки к отцу. — Этими гребаными

руками. Я убил его. Я убил его…

— Чтобы спасти меня, — прервала Киса. Мои глаза сразу же уставились на нее. Я

вышел вперед, и Кирилл встал со своего места. Он подошел к Кисе, словно не хотел, чтобы я приближался к его дочери. Это только больше разозлило меня. Киса кивнула

своему отцу, и он отступил.

Киса потянулась, чтобы обхватить мое лицо. Мое твердое тело расслабилось, когда

ладонь моей жены соединилась с моей горячей кожей.

— Спокойно, детка. Слушай своего папу.

Киса провела пальцами по волосам. Мои глаза зажмурились, пока я медленно и

ровно вдыхал ртом.

Когда мои глаза снова открылись, Киса посмотрела на напряженное лицо моего

отца, затем снова на меня.

— Лука. 362. Он был Костава.

Густая пелена затуманила мой разум, когда она произнесла эти слова. Костава? Я

понятия не имел, что это значит, кто это был. Имя ничего не значит для меня.

Лоб Кисы опустился на мой.

— Лука…

— Я не понимаю… — прошептал я. Моя голова начала болеть от попыток

вспомнить что-нибудь, хоть что-то, об этом, бл*дь, имени.

— Ты не понимаешь? — спросила Киса, ее голубые глаза блестели от беспокойства.

— Я не понимаю, почему он был Кос… Кос…

— Костава, — продолжила она.

Я кивнул головой.

— Костава — это плохо. — Я посмотрел вниз, пытаясь вспомнить. — Я не помню, почему это плохо.

Мой живот напрягся от гнева. Я знал, что должен был знать это, но воспоминаний об