Евгений Карнович - Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий [репринт, старая орфография]

Предполагаемые браки Морица. — Встрѣча его съ княземъ Меншиковымъ. — Взаимная между ними сдѣлка. — Отъѣздъ Меншикова изъ Митавы. — Перемѣна въ политикѣ русскаго двора. — Отношенія Морица къ князю Долгорукову. — Обвиненіе Бестужева-Рюмина по курляндскимъ дѣламъ.

Между тѣмъ Лефортъ продолжалъ по прежнему быть дѣятельнымъ сватомъ Морица и имѣя въ виду, что бракъ его съ Анной Ивановной уже не состоится, предлагалъ Морицу въ замѣнъ герцогини другихъ невѣстъ и, съ цѣлью устроить свадьбу Морица, зазывалъ его въ Петербургъ. Морицъ, однако, не спѣшилъ на этотъ зовъ и, повидимому, надѣялся упрочиться въ Курляндіи посредствомъ брачнаго союза съ герцогиней, которою, — какъ доносилъ Бестужевъ въ Петербургъ, — курляндцы были очень довольны. Еще до пріѣзда въ Митаву, онъ думалъ объ этомъ и къ одному изъ своихъ агентовъ, Карпу, писалъ, по донесенію Бестужева, слѣдующее: «дѣлайте часто ей свои куръ, но, впрочемъ, ни въ чемъ себя не открывайте, но подъ рукой ищите у ней вывѣдать, не имѣетъ ли она отдаленія отъ намѣренія супружества; съ господиномъ гофмаршаломъ Бестужевымъ учинитесь другомъ и ищите чрезъ него оное дѣло трактовать».

Въ письмѣ къ своему другу, графу Фризену, Морицъ, отъ 1-го іюля, извѣщалъ его о своемъ избраніи въ преемники герцогу Фердинанду, прибавляя, что хотя онъ, Морицъ, и имѣлъ многихъ соискателей, но что въ отношеніи къ нему курляндцы остались непоколебимы, такъ что ни ласки, ни угрозы не повліяли на нихъ и избраніе его состоялось единогласно. Онъ разсказывалъ и о томъ еще, что гетманъ Поцей составилъ въ пользу его въ Литвѣ сильную партію и надѣялся, что король, внявъ настоятельнымъ представленіямъ курляндцевъ, согласится, наконецъ, исполнить ихъ единодушное желаніе. Морицъ полагалъ, что если поляки нападутъ на него, то русскіе и пруссаки помогутъ ему 11 или 15 тысячами войска. Поддержка со стороны польскихъ протестантовъ входила также въ соображенія Морица. Самъ же онъ полагалъ составить въ Курляндіи милицію изъ 10 и даже изъ 20,000 человѣкъ. Такое же количество онъ думалъ получить и отъ русскихъ въ случаѣ женитьбы или на вдовствующей герцогинѣ или на Елисаветѣ Петровнѣ; но всѣмъ этимъ столь отраднымъ надеждамъ не суждено было осуществиться, хотя 5-го іюля была уже подписана представителями дворянства хартія, окончательно опредѣлившая отношенія Морица къ Курляндіи.

На другой день по пріѣздѣ Меншикова въ Митаву, Морицъ представился ему и князь первый, при посредствѣ переводчика, завелъ съ нимъ рѣчь о курляндскихъ дѣлахъ. «Императрица желаетъ, говорилъ Морицу Меншиковъ, чтобъ курляндскіе чины собрались снова и произвели новый выборъ, который можетъ пасть или на меня или на герцога голштинскаго, или на одного изъ принцевъ гессенъ-гамбургскихъ. Единственно для этого дѣла я и въ Митаву пріѣхалъ», — добавилъ онъ. Въ свою очередь, Морицъ попытался, было, возражать ему, замѣчая, что сеймъ кончился и депутаты разъѣхались, что сеймъ выбралъ его, Морица, и затѣмъ нельзя избирать кого-нибудь другаго, и что если курляндцевъ принудятъ къ новымъ выборамъ силою, то такіе выборы потеряютъ всякое значеніе.

Продолжая разговоръ въ этомъ смыслѣ, Морицъ замѣтилъ князю Меншикову и о той опасности, какая угрожаетъ Курляндіи со стороны Рѣчи Посполитой, а также намекнулъ и о возможности завоеванія ея русскими. «Ничего этого не будетъ!» — перебилъ Меншиковъ. — «Что же, однако, будетъ съ Курляндіею»? — спросилъ Морицъ, «Она не можетъ искать ничьего покровительства кромѣ русскаго», — отвѣчалъ Меншиковъ. Въ тотъ же день онъ призвалъ къ себѣ сеймоваго маршала, канцлера и нѣкоторыхъ депутатовъ и объявилъ имъ о необходимости произвести новые выборы, угрожая, въ противномъ случаѣ, имъ Сибирью, а Курляндіи — введеніемъ въ нее 20,000 русскаго войска.

Такой разсказъ о свиданіи князя Меншикова сообщаетъ г. Соловьевъ на основаніи русскихъ архивныхъ источниковъ. Съ своей же стороны Морицъ, въ письмѣ къ графу Рабутину, австрійскому посланнику въ Петербургѣ, передавалъ о своихъ сношеніяхъ съ Меншиковымъ, между прочимъ, слѣдующее:

«Меншиковъ явился сюда какъ властитель рода человѣческаго. Онъ былъ очень изумленъ, увидавъ, что ничтожныя творенія на столько неосмотрительны и такъ мало понимаютъ свои выгоды, что отказываются отъ чести быть управляемыми имъ и тѣмъ самымъ не стараются загладить позоръ произведеннаго ими выбора. Они самымъ почтительнымъ образомъ заявили ему, что не могутъ получать отъ него приказаній; на это онъ отвѣчалъ имъ, что они сами не знаютъ, что говорятъ, и что онъ хочетъ доказать имъ это палочными ударами. Такъ какъ я, — продолжалъ Морицъ, — вовсе не желаю быть убѣжденнымъ такимъ способомъ и такъ какъ дѣло идетъ о томъ, чтобы спровадить его въ Ригу, то я придумывалъ для этого всевозможные извороты, и не зная какъ бы благовидно предложить ему 100,000 руб., сказалъ, что тотъ изъ насъ двоихъ, кто будетъ утвержденъ королемъ польскимъ въ званіи герцога курляндскаго, дастъ эту сумму другому. Онъ ударилъ по рукамъ и попросилъ у меня рекомендательное письмо къ королю. Признаюсь, что я никакъ не ожидалъ подобнаго предложенія, оно показалось мнѣ страннымъ и слишкомъ забавнымъ для того, чтобы я отказался отъ него. Онъ сказалъ мнѣ, что изъ этого письма извлечетъ большую выгоду и что станетъ смотрѣть на него какъ на безусловную мою уступку».