Оксана Ильина - Шанс [СИ]

Парень же стоял и, словно, смотрел на меня, следя за каждым моим движением. Его лицо безотрывно было повернуто ко мне, не обращая внимания ни на какие другие раздражители. А именно, рядом с ним стоял, не иначе, как сам император. Разоделся, как щеголь: белоснежная рубашка с рюшиками на груди, черные брюки со стрелочками, туфли от света свечей просто сверкали. На плечи накинут красный плащ с золотым шитьем и естественно корона, украшенная рубинами. А колец! На каждом пальце штуки по три, наверно. Вальдар рядом с ним смотрелся намного элегантнее и строже, что ли. Черный смокинг под красную рубашку и галстук-бабочку. Красные волосы аккуратно зачесаны назад и убраны в хвост. Ростом два парня хоть были одного, а вот телосложением разнились. Дракон был худощав, строен и в каждом его жесте сквозило благородство. Император был проще, что ли?! Его поведение больше смахивало на пани-братское. И на казенных харчах он неплохо «подобрел». До колобка, конечно, еще не дотянул, но уже близок к этому.

«Мой» жених стоял и в упор «смотрел» на приближающуюся к нему меня. Парень чуть склонил голову к правому плечу и напряженно сжал губы. Император постоянно что-то ему шептал, немного склоняясь к его правому уху, но керк Дерк ни малейшего внимания не обращал на него. Я решила проверить, действительно ли он смотрит на меня, а не в пространство, и чуть отклонилась от середины дорожки, сделав маленький шажок в бок. Его лицо моментально повернулось вслед за мной. Шаг назад к середине прохода, лицо проследило за мной снова. Он точно слепой? Шипс был прав, говоря, что Вальдар, будто все видит. Драконье чутье? Возможно. Его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Надеюсь, он не учует мой мешочек.

Я стоял у алтаря и не знал, чего мне ожидать, ведь мы так и не смогли внедрить своих людей. Вернее, мы их внедрили, только керка Арисса оказалась умнее, чем мы предполагали. В плане безопасности, заставив всех наших людей дать клятву на крови. В смысле, поклясться ей в верности своей кровью. А это равносильно клятве на свобственную жизнь, ведь кровь — это наша жизнь. Им ничего не оставалось, как дать такую клятву, чтобы не раскрыть себя. И наш план провалился. Мы ничего не могли сделать. Наблюдения извне ни к чему не привели. Керка Арисса беззаботно разгуливала по своему поместью, ничем не выдавая себя. Нашла она себе замену или нет, мы так и не узнали.

Поэтому и стою в ожидании приговора натянутый, как струна.

— И как мы узнаем, что это та девушка, которая нам нужна? — прошептал Лариан, нервно комкая край своего плаща (шуршание было тому свидетельством). Я еще ни разу не видел его таким взволнованным. Всю фазу Лика он был похож на загнанного в клетку зверя. Метался по кабинету, не находя себе места, ведь это он придумал и воплотил в жизнь затею с подменой невесты. Ему-то что? Придумал, соединил и свободен, как ветер. А я? Что мне делать с керкой Ариссой, если это она, а не та, которую я так жажду видеть рядом с собой? Без которой не мыслю себя в этом мире?

— Если это не незнакомка, я что-нибудь придумаю! — клятвенно пообещал друг, не веря собственным словам ни на шиш. В его голосе слышалась явная неуверенность.

И вот наступает решающий момент. Начинает звучать молитва-воззвание к Богу жизни, которая означает выход невесты. Створки огромных, едва не до потолка, дверей, как мне показалось, открывались слишком медленно, круша мои нервы в клочья. В проеме я «увидел» яркий ореол ауры девушки. Сначала ее аура отливала насыщенными красками страха. Движения были неуверенные, словно деревянные. Возможно ли, чтобы керка Арисса не умела ходить на высоких каблуках? Именно так все и выглядело.

В следующий миг страх резко заменяется недоумением и, я бы даже охарактеризовал это, как возмущение. Аура переливалась из одно цвета чувств в другой так стремительно, что я даже залюбовался. Темно-серые цвета страха перекрашивались в сиреневые оттенки удивления, в более темные тона фиолетового, означающие недоумение.

Мое сердце в надежде едва не останавливалось, пропуская удары. Я не мог оторвать магического взора от ауры девушки, которая ни на секунду не оставалась однотонной, как у керки Ариссы на том званом обеде. Аура благородной девы выражала только одно чувство — отвращение. Даже ни страх, нет! Отвращение. Единственное, что чувствуют ко мне все мое окружение после трагедии. Я уже даже привык к черноте аур вокруг меня. Аура же приближающейся ко мне девушки была настолько насыщена красками, что я боялся верить — это она! Моя незнакомка! Чувства в ней так и кипели: страх — удивление — ярость (причем направлена она не на меня, а на окружающих) — сострадание (не жалость, нет) — нежность (как давно я не ощущал ее теплого касания к моей душе, замерзшей под толстым слоем льда отстраненности).